Литература
Разноголосица
(Продолжение)
Кому же после этого верить? Кого признать более компетентным судьею об ученом издании, требовавшим много труда и знаний? Прав ли проф. Карпов, выразивший свои похвалы второму тому Философского Лексикона или прав Русский Вестник с своим отзывом, касающимся впрочем только идеи Лексикона и статьи о Гегеле. Если бы мы желали руководствоваться ученым авторитетом, то в настоящем случае мы отдали бы преимущество мнению г. Карпова, как ученого специалиста, глубоко знакомого с предметом Философского Лексикона. Но, несмотря на все уважение к достоинствам г. Карпова, мы не можем оставить без внимания и другого отзыва. Об нем то мы и хотим сказать несколько слов и дать себе отчет, что в нем верно, а что ложно. Мы не выдаем своих суждений за авторитет, не хотим подобно некоторым литературным наездникам высовываться с какою-нибудь умственною диктатурою, - над подобными притязаниями некоторых литературных ратоборцев и в провинции давно уже подсмеиваются, - нет, мы просто хотим высказать только наше мнение по поводу такой страшной коллизии отзывов. И, во первых, нам кажется, что Русский Вестник справедливо заметил, что Философский Лексикон у нас составляет пока еще роскошь. Но трудно согласиться, что у нас - это роскошь фальшивая. И всякий полезный труд нельзя назвать фальшивым, но тем неуместнее это выражение в наших обстоятельствах, когда подобное издание по крайней мере до некоторого времени может иметь у нас особенное значение, как средство для возбуждения мысли. Что оно достигает своей цели, что оно стало быть не фальшиво, это доказывается тем, что другие с удовольствием читают Философский Лексикон и желают продолжения его. Мы знаем положительно, что даже в самых отдаленных городах России во многих домах можно встретить эту книгу, где читают ее с восторгом. Далее Русский Вестник полагает, что Философский Лексикон должен быть справочною книгою и содержать в себе внешние исторические данные. С этим положением мы также согласны, но не вполне, и на это имеем свои основания. Там, где литература не бедна произведениями философскими, лучше ограничиться составлением Философского Лексикона такого, который не выступал бы за пределы понятия неразрывного с самым названием его. Но у нас мы более сочувствуем Философскому Лексикону в том виде, в каком издает его гг. Желательно чтоб в этом издании и впредь было как можно более точности и серьезности. Но мы никак не можем порицать его за помещение небольших трактатов, а скорее удивляемся, как один человек успевает в таком многотрудном предприятии.
Общие заметки о Философском Лексиконе Русский Вестник заключает отзывом о статье Гегель и говорит, что она вышла неудачною, что автор только насильно воспроизвел систему Гегеля. Не изучавшие системы философии Гегеля быть может поверят на слово Русскому Вестнику, но кто знаком с этою системою, кто изучал ее в самой энциклопедии Философских наук Гегеля, тот придет совсем к другому заключению. Желательно, чтобы в Философском Лексиконе не было слишком обширных трактатов. Это затруднило бы самого составителя, потому что вдавшись в этот способ изложения крайне трудно, да и едва ли возможно, даже при самом высоком образовании, выполнить все условия Философского Лексикона, - не говорим уже быть везде самостоятельным. В самой статье о Гегеле можно было бы гораздо короче изложить ее недостатки: в его системе можно сказать один коренной недостаток, обнаруживающийся во всех переходах от одной степени жизни к другой. Стоило объяснить этот недостаток вообще, и потом, не вдаваясь в подробное перечисление этих переходов, указать на некоторые из них только в виде примера и статья вышла бы гораздо короче, ничего не теряя в ясности. Гораздо лучше также ограничиваться фактическою стороною вопросов, или, по крайней мере, не слишком далеко отходить от этой нормы. Мы уверены, что и составитель Философского Лексикона с этим согласится, или лучше, что он и сам это очень хорошо знает: это доказывается тем, что собственно одна только статья во втором томе и есть черезчур обширная. Все прочие даже объемистые несравненно менее и, по крайней мере исторические, ограничиваются преимущественно фактической стороной. По этому нет основания думать, чтобы в этом отношении составитель Философского Лексикона впал в какие-нибудь неизвинительные несообразности и не мог бы их избегнуть в дальнейшем продолжении своего труда. Но мы решительно не согласны, что изложение системы Гегеля неудачно. Напротив, по нашему мнению оно очень удачно. Не навязываем никому нашего убеждения, но мы настолько знакомы с сочинениями Гегеля, что можем прямо противоречить уверениям Русского Вестника. Можно излагать философские системы двояким образом: можно или обрисовавши сперва основной взгляд мыслителя и органическую связь его с предыдущими взглядами, изображать потом, как этим взглядом устанавливались существенные философские вопросы, теоретические и практические в системе мыслителя, тогда мы не входим в перечисление тех клеточек, на которые разделена в самом изложении система мыслителя, или можно следить за внутренним развитием основной мысли философа, нисколько не выпуская из виду самого порядка частей, в которые отлилось изложение известной системы. Что лучше? Если бы мы отвечали на подобный вопрос о статьях, не принадлежащих Философскому Лексикону, то в большей части случаев мы предпочли бы первый способ. Наверное тоже самое сделал бы и составитель Философского Лексикона. Но в Философском Лексиконе мы предпочитаем именно второй способ, по которому и следовал составитель Философского Лексикона. Пользуясь этим способом автор, нисколько не теряя из виду внутреннего хода системы, дает своему изложению тот положительный характер, о котором говорит Русский Вестник. Для знающего философскую систему Гегеля, наше положение будет тем рациональнее, что в ней все разделения и подразделения идут в неразрывной внутренней связи с развитием самого содержания. Это ее характеристическая особенность. Только таким изложением вы воспроизводите в миниатюре целую, грандиозную систему и доставляете существенную пользу тому, кто пожелал бы подробнее изучить ее сам. Отступить от этого способа изложения систем, по нашему мнению, можно только в изложении таких учений (да и то не в Лексиконе), в которых внешняя форма не имеет существенной связи с содержанием, где отношение между ними только внешнее. Вот почему, повторяем, мы решительно расходимся с мнением Русского Вестника и больше дорожим отзывом профессора Карпова. Кто знает, в добавок, всю трудность, всю отвлеченную вычурность Гегелева языка, кто испытал, как трудно с самою привычной к умственной работе мыслью, следить за всеми извитиями диалектической системы в изложении самого Гегеля, тот будет иметь еще одним основанием более смотреть на отзыва профессора Карпова, как на отзыв знатока. После того на выражение, употребленное Русским Вестником, «с ученическим отношением» мы смотрим как на пустое усилие поважничать пред доверчивым читателем. Не Русскому Вестнику учить составителя Философского Лексикона.
(Окончание будет)
