Письмо из Чернигова

(От корреспондента «Киевского телеграфа»).

Февраля 3, 1862.

В прошлом письме мы говорили о наших надеждах на основание женской гимназии и о деньгах, собранных для этой цели. По теории надежд у нас было три короба и денег несколько тысяч, но когда дело дошло до применения этих сокровищ, то оказалось, что надежды наши, со множеством других предположений, улетели в страны неведомые, а деньги с особою некоею де Люсто уехали прокатиться за границею. По всем вероятностям они умрут там с чахотки и к нам больше не возвратятся. Некто, страж нашей отечественной добродетели, желая смыть черное пятнышко с нашего доброго города, вздумал уверять, в покойном черниговском листке и еще какой-то газете, что деньги у нас есть, что они положены в приказ призрения нашего, или хранятся у какого-то очень верного лица… Но увы, все эти паллиативные средства не облегчают горькой уверенности - денег нет, их увез за границу де Люсто, чиновник канцелярии бывшего начальника губернии. Сколько нам известно, он не имеет никакой охоты ни сам возвращаться, ни возвратить денег. Следовательно, суммы, пожертвованные г. Шабельским и другими дворянами, пошли на поощрение иностранной предприимчивости. Несколько сот рублей, полученных из других источников, совершенно недостаточны и для начала. Вследствие этого мы пришли к грустному заключению, что гимназии женской у нас не будет.

Благотворительность наша идет обычным путем губернской благотворительности - шуму много, а дела мало. Иногда вся история оканчивается каким-то фарсом, как например следующий: Порядочная карета, прокатившись по нашим лучшим улицам, останавливается в переулке возле старого, скверного домишка. В этом домишке занимала угол одна женщина, известная своим образованием и честностию, но поставленная обстоятельствами в самое несчастное положение. У нее трое детей, из которых дочь, молодая девица, безнадежно больна. Карета остановилась с громом - теперь то утешится горе несчастных, теперь то они будут иметь на что сварить себе обед, купить лекарство… Но … из кареты показывается одна рука, подающая бутылку вчерашнего, отогретого бульона и 20 к. сер. Потом экипаж поворотил к модному магазину, где сидевшие в нем забирают несколько коробок с шляпками и цветами.

Господам, сидящим в карете, конечно было бы неприятно видеть натуральное несчастие, не в драме, а в жизни. Их чувствительные нервы расстроились бы при виде нищеты и бедности. Их деликатные носы были бы поражены дурным запахом свежой комнаты. Они только с шиком подъехали, кинули объедки со стола, да несколько копеек и наивно думают, что сделали доброе дело!… Это величавое презрение к бедным вовсе не исключение. Это общие губернские типы.

Впрочем шикозная благотворительность иногда доводит и до доброго дела. Недавно у нас умер один из немногих у нас хороших лекарей, Щитков. Он содержал своими трудами большое семейство братьев и сестер, и как почти все честные люди, не имевшие наследственного, умер, не оставив ничего. Общество занялось судьбою сирот и в пользу их на маслянице будет дан спектакль любителей. Пьесы будут поставлены старые: Наталка Полтавка и Завтрак у предводителя. Конечно можно пожелать успеха доброму делу, но будет ли он, это еще увидим. Тут дело не в выборе пьес, а в обстоятельствах совершенно случайных: не будет ли в городе большого бала в день спектакля, не случится ли дурная погода и пр.

Н. Ж-ва.