Витебская хроника
IV.
Понижение польско-патриотического уровня в Витебске. - Народонаселение губернии. - Латыши и меры клерикальной партии к полонизированию их. - Влияние шляхты. - Манифест революционного литовско-белорусского комитета. - Историческое воспоминание. - Заключительное слово "Русского вестника".
Читатели "Киевского телеграфа" вероятно сколько-либо уже познакомились, из напечатанных в 10, 17 и 20 номерах этой газеты известий, с характером витебского польского общества и принятыми было им мерами к публичному заявлению сочувствия своего к велико-польским замыслам. Пение гимнов в обеих костелах города, траурные и национальные костюмы, с прибавлением брошек, украшенных девизом "Боже, возврати Польшу!", брелоков с кистенями и мертвою головою, застежек с портретами Костюшко и Мирославского, - вот те внешние знаки, коими горсть здешних патриотов и патриоток наперерыв друг перед другом старались отличить себя от остального общества, в составе которого находились и благоразумные и более влиятельные поляки. Но пора увлечения проходит! С каждым молодецким ударом русского штыка, с каждым казацким налетом на скопища польских мятежников, вычеркивающим из списка живых сотни отчаяннейших возмутителей, - уровень витебского патриотическо-польского сочувствия понижается все более и более, невзирая на постоянно распускаемые в городе, для поддержания его, толки о мнимых успехах инсургентов, о сочувствии к делу Польши и о принятии даже в нем вооруженного участия иностранными державами, ни на воззвания польского народного и виленского временного революционных комитетов. Видно, что действительность событий в царстве лучше всех других средств способствует к отрезвлению голов, отуманенных чадом польского патриотизма.
Да и что за Польша Витебская губерния, в которой из 402 647 жителей мужского пола поляков, или правильнее - окатоличенных, при помощи бывшей Унии, белорусов, всего лишь около 28 000 душ, затем остальные католики, в числе 88 тысяч, латыши, потомки древних финнов, обращенные в христианство в конце XVI и начале XVII веков, чуждые не только исторических судеб Польши, но и вовсе не знающие и не понимающие языка ее. К тому же народец этот, группируясь на пространстве Динабургского, Люцинского, Режицкого и части Дризенского уездов, между окружающими его со всех сторон великороссами, начинает уже руситься, в особенности после обращения в православие нескольких тысяч латышей и построения для них храмов. Правда, что клерикальная партия, пользуясь крайним неразвитием латышей, всеми мерами старается убить в них народность, заставить позабыть свое происхождение и привыкнуть считать себя поляками, в видах чего ксендзы воспрещают латышам, для наглядного отличия от русских, брить бороды, называть себя латышами и заключать браки с православными. Нельзя также сказать, чтобы меры эти и вообще усилия ксендзов к ополячиванию латышей совершенно не достигали желаемой ими цели, в особенности в местностях более удаленных от соседства с великороссами; но делу умерщвления национальности этого народа еще более способствует живущая между латышами, хотя и в весьма малом числе, на помещичьих и казенных землях, под видом арендаторов и фермеров, шляхта, всегда, как показывают история и современные события, при самом низком уровне умственного развития, фанатическою преданностью католицизму, дерзкою заносчивостью и желанием дурно объяснять все самые благие распоряжения правительства. Ничему другому, как влиянию этих лиц, должно приписать и слабые успехи допущенного в минувшем годе выкупа казенными крестьянами наделенных им земель. Нам положительно известно, что в одном из казенных имений, на предложение о выкупе земель, один из крестьян отвечал: "не для чего выкуплять, поляки дадут нам даром". - Само собою разумеется, что подобные явления не могли случиться, если бы праздная и бездомная шляхта не селилась между крестьянами западных губерний (а Россия так богата незаселенными землями, что есть безопасное место для этой язвы общественного спокойствия). Казалось бы, после всего нами сказанного, польской революционной партии нечего слишком много рассчитывать не только на пособие в замыслах ее со стороны Витебска и вообще Северо-Западного края, но даже и на сколько-либо серьезное сочувствие этой губернии к кровавому братоубийству поляков, но совершившиеся и совершающиеся факты доказывают противное.
Еще так не давно Prowincialny rzad tym-czasowy na Litwie i Bialorusi w ymieniu rzadu narodowego Polskiego подарил нас своим детско-школьным манифестом, которым предоставлял всем жителям губернии, какого бы то ни было происхождения и веры (какое великодушие!), полную свободу, какою пользовалась некогда stara polska szlachta (которую, скажем между прочим, так часто польские паны угощали батогами и травили собаками), отдает помещичьим казенным крестьянам их усадьбы, и все это лишь за защиту польского края, обязуясь, кроме того, наградить семейства убитых в нынешней войне (т. е. мятеже) земельным наделом, не менее 3 моргов! (цена за измену и братоубийство.) Неужели память наша до того ослабела, что мы позабыли те ужасы, какие испытывали отцы и деды наши на своей родной земле от исконных врагов наших - поляков? Наливайко, Кониский, Лобода, Кизиш, Остряница, Сурмыла, Недрыгайло, Богон, Риндыч, Гандаревский, Бушрам, Запалей, Сучевский, Постылич, Гарун, Сутяга, Недобай, Харкевич, Чудак, Чурай, Чубрина, Околович, Сакольский, Мирович, Ворожбит, Могилянский, Загреба, Скребло, Ахтырка, Потурай, Бурлей, Загнедьба и сотни других мучеников за веру православную и спокойствие Украины. Восстаньте из своих гробов, покажите врагам и изменникам нашей родины свои измученные, истерзанные и сожженные поляками тела, укажите им на миллионы народа, оторванного от веры отцов православной церкви, на умерших без крещения и напутствия наших пастырей, отданных в зависимость жидов, и скажите, что дух и кровь ваша всегда свежи, всегда жили, живут и будут жить в четырнадцати миллионах ваших соотчичей, что народ украинский, сумевший найти среди себя и верных преданиям церкви пастырей и храбрых предводителей и честных администраторов, - никогда не протянет руки помощи своим врагам, никогда не послушает коварно-льстивых речей их. - История научила нас, как ценить польскую приязнь, как верить слову этого народа, всегда составлявшего и составляющего ныне слепое, но ненадежное орудие ксендзов и попов. Нужно быть крайним невеждою и слепым, чтобы не знать, что вытерпела Украина, находясь под игом Польши, или не понимать кровавых страниц ее истории... Итак поляки, оставьте в покое украинский народ и родных ему по вере отцов, языку и преданиям белорусов, оставьте ваши нелепые притязания на землю, купленную ценой крови лучших сынов ее! Ведь борьба наша с Польшею, - скажем словами "Русского вестника" (*) - не есть борьба за политические начала, это борьба народностей, и уступить польскому патриотизму в его притязаниях - значит подписать смертный приговор русскому народу. Пусть же наши недруги изрекают этот приговор: русский народ еще жив и сумеет постоять за себя, если борьба примет те размеры, какие желал бы придать ей польский патриотизм и наши заграничные порицатели, то не найдется ни одного русского, который бы не поспешил отдать свою жизнь в этой борьбе. - Пусть же наши недруги не обольщают себя призраками и не расшевеливают дремлющих народных сил: им не послужит это к лучшему, а для нас эта борьба будет последним испытанием истории, последним освящением наших народных судеб!
А. С.
(*) "Русский вестник". Января 1863 года. "Польский вопрос". стр. 482.
