Письмо из Вены
(от корреспондента «Киевского Телеграфа»)
Вена 11/23 апреля 1861 г.
Провинциальный сейм в нижней Австрии (гл. городом которой Вена) состоит по большей части из людей опытных и отличающихся высоким умом и потому долгом считаю сказать несколько слов о происшествии, которое случилось на днях в этом сейме и в котором приняли живое участие все классы общества в Вене, здесь только и слышно что об этом происшествии. Это частный спор, возникший между двумя либеральными членами этого сейма и достигший таких размеров, что сделался гласным. Я уверен, что это дело будет описано во всех иностранных газетах, а потому и спешу передать его здесь вам хоть в краткости. Д-р Бергер, первый, может быть, венский адвокат, известный защитник директора кредитного института Рихтера, был избран избирателями города Вены представителем на провинциальный сейм в нижней Австрии. То же самое и Шусэлька, родом из Богемии, но с давних пор уже проживающий в Вене, либеральный и весьма любимый всеми человек народа. Оба были большие друзья. Бергер чрезвычайно богат. Шусэлька же напротив очень беден и имел какое-то крошечное имение в окрестностях Бадена, и то в долгах. Когда, лет несколько тому назад, кредиторы начали сильно приставать к Шусэльке, Бергер предложил рассчитаться со всеми и сам остался единственным кредитором Шусэльки. Кусок земли, принадлежащий Шусэльке, предоставил ему совершенно; большую часть из следуемых денег перевел на оберегательную кассу (caisse d`epargne), а остальную, незначительную, удержал. Видно, что они из-за чего-нибудь повздорили, потому что Бергер передал эту оставшуюсь у него часть долга, 200 гульденов, одному хирургу, отцу своего помощника.
Тот подал претензию свою в суд. Во всем этом не было бы ничего удивительного, но дело это сделалось с тех пор общеизвестным. В фельетоне одной из здешних лучших газет был представлен этот факт с смешной стороны, в виде шутки без указания фамилий лиц в нем участвующих. Д-р Бернер вспылил и представил все дело как оно было в газетах, а в конце всей статьи прибавил, что он передал свою претензию какому-то неизвестному человеку. Шусэлька счел себя обиженным таким бесцеремонным обнаружением обстоятельств, касающихся его частной жизни, и подал прошение об увольнении как депутат и как президент общества журналистов и беллетристических писателей под названием «Concordia» и вместе с тем объяснил, что этот какой-то неизвестный, объявивший на него претензию, отец одного из служащих в канцелярии д-ра Бергера, хирург по ремеслу и фамилия его Штирнер. На это вознегодовало здешнее общество и пред квартирой Бергера толпы народа, устроили ему кошачью музыку - даже люди хорошо одетые принимали в ней участие, - так что наконец и власть должна была вмешаться.
Вечером на следующий день, большая часть жителей предместий узнала об этом деле и толпы народа, ворвавшись в город, повторили этот дисгармонический концерт в больших размерах, так что полиция и войско - как пехота так и кавалерия имели много работы, пока им удалось рассеять мирным образом собравшуюся толпу. Когда же лучшая часть жителей, имеющих, по выражению немцев, сердце на своем месте, узнала, что человек, никогда не изменявший своему знамени, всегда дороживший раз принятыми принципами и не жертвовавший ими для себялюбивых целей, отстаивавший и словом, и пером права человечества, находится в нужде, - тогда со всех сторон начали выражать желание, что всякий готов ему помочь, что дрязги и заботы вседневной жизни не должны быть ему известны на старости лет. Общество «Concordia», принявшись за это дело, подало прошение в министерство о позволении приступить к подписке. Говорят, что в несколькок дней собрано уже 5000 гульденов. - Избиратели того округа, в котором Шусэлька был избран, подали в сейм прошение сделать его снова депутатом или приступить как можно скорее к новым выборам, где, они уверены, Шусэлька будет единогласно избран. Дабы лучше уразуметь, каким это образом общество так вознегодовало на Бергера, который всегда старался сделаться популярным, нужно знать, что его подозревали в желании компроментировать Шусэльку (характер которого ему был не безъизвестен: он знал, что он никому не скажет «одолжи мне») и сделать невозможным избрание его в члены государственного совета (Reichsrath) и самому сделаться таким образом членом государственного совета и следовательно вождем либеральной партии, - вот почему эту ссуду, сделанную Бергером другу, считали - справедливо, или нет - подобною помощи, оказанной «Шейлоком» Шекспира. Бергер, между тем, выехал из города, говорят, в страшном отчаянии. Если же принять во внимание практическую сторону всего этого дела, то можно сказать, считая дом проступком, что по латыни значит culpa, что Шусэлька может наконец смело сказать: «Оh felix culpa!»
Перейдем теперь к наукам, изящным искусствам, литературе и т. п. Прежде всего упомяну о прекрасном географическом сочинении, отличающемся таким живым изложением, какого, признаться, не привелось мне еще видеть. Это «Die erde und ihre Bewohner» сочинение Фридриха Гоффманна, вновь переделанное нестором географических наук д-ром Бергаузом в Штутгарте. В течении 30 лет сочинение это разошлось в 50 т. экземпляров. Для ученого сочинение это - неслыханный успех, а между тем настоящее издание совершенно отличается от прежних, так что в новом виде это первостепенное, по этой части, сочинение. Географические карты, рисунки и т. под. делают этот капитальный труд совершенно полным, цельным, так что это явление в своем роде замечательное.
Здесь у Геральда вышло весьма интересное сочинение Erlebnisse eines englishen artes 1859-60. Это воспоминание и впечатление одного Английского врача в Милане, Риме, Неаполе и Гаэте. Автор, как видно, переносился из одного города Италии в другой и обладал, как опытный наблюдатель и как истый англичанин, достаточным запасом хладнокровия, чтобы виденное представить со всевозможным беспристрастием на суд публики.
Amely Balte, писательница, известная биография, г. Сталь издала в Берлине у Ианке первый том сочинения, или лучше сказать автобиографию и вместе картину своего времени: «Юлианна Ф. Крюденер и Император Александр». Хотя кажется по меткости и верности выражения, по живости колорита сочинение это уступает описанию характера дочери Неккера, но и здесь читатели и особенно читательницы, для которых черты великого характера и разоблачение сокровеннейших тайн души и тела будут всегда занятием и приятным и полезным, найдут много назидательного, много данных для выработки себе взгляда.
Скажу несколько слов о романе «Ein leidenschaftliches Herz» Страстное сердце, вышедшем недавно в Лейпциге. Правда, великих мыслей в нем нет, но благородные характеры Эрцена и Христины, равно как и Раннова изображены с большим чувством и с естественной верностью. Архитектура и строительное искусство в продолжение последних 20 лет находились в большом принебрежении и упадке в средней Европе: причиной этого была школа реальности и утилитарности, владычествовавшая над всем. Но вот со всех сторон стали кричать на такой материализм в искусстве - и правительства, а иногда и частные общества, нашлись вынужденными, посредством премий, возвысить искусство, и в самом деле с той поры возбудилась конкуренция и талант был выведен из того летаргического сна, в котором находился; начали даже кокетничасть хорошим вкусом и высшим стилем в такой степени, что можно смело надеяться, что если наша грубо-материальная эпоха и не произведет стиля лучшего, вкуса более изящного, то по крайней мере не испротит их. Естественное, впрочем, дело, что в постройке зданий общественных, тем более, если они посвящены искусству, обращают больше внимания на законы стиля и вкуса, чем в частных строениях. Таким образом особенное внимание правительств и любителей искусства обратили на себя театры. Здесь в Вене был конкурс на постройку нового театра или лучше - оперы громадных размеров. Первая премия (их было несколько) состоящая из 400 талеров и из двух медалей (одной серебрянной) досталась профессорам архитектуры и ваяния Фикартсбургу и фон-дер Нюллю. Здание театра, если только план останется без изменения, будет в Итальянском вкусе. - Берлинское общество архитектуры предложило конкурс на план здания, вмещающего в себе вместе театр, оперу и балет с условием, чтобы он был доставлен специалистами в общество на рассмотрение и тот план, чей будет самый лучший, получит премию, установленную королем Фридрихом Вильгельмом IV под названием Reisestipendiume в 100 луидоров. Ее получил Юлий Эмерих из Трира. Молодой Бегас, знаменитый резчик, сын известного живописца Карла Бегаса, приглашен на профессорскую кафедру в веймарскую академию искусств и вскоре поедет для занятия этой должности.
Профессора медицины - Тюрк в Вене и Чермак в Праге получили премию, назначенную «Academie des sciences» в Париже - 1200 франков золотыми монетами за самое лучшее специальное сочинение о гортанном зеркале. До настоящего времени инструмент этот был весьма несовершенный, - а между тем он играет важную роль при распознавании различных болезней гортани и в особенности необходим для хирурга.
В критике и произведений изящной словесности и искусств и в рецензиях ученых немцы отличаются примерным беспристрастием и редкою добросовестностью; иное дело в политике. Так композитор J. J. Abert из Штутгарта, находящийся теперь в Париже в отпуску, для усовершенствования себя в искусстве и для развлечения, пишет в своих письмах, «Musikalische Briefe» в журнале «Staatsanzeiger» по поводу оперы Вагнера, представленной в Париже, что все актеры и певцы французской оперы не жалели ни трудов, ни времени, чтобы пьеса была представлена в совершенстве, и что каждый из них как нельзя лучше исполнил свою роль, даже усвоили себе дух немецкой музыки, что Вагнер не понравился французам - это не их вина. А между тем во многих местах Германии говорили, что французы не захотели хорошо изучить ролей, назначенных им Вагнером. - Далее пишет он, что там находятся две певицы из Швеции, из которых одна обладает таким голосом, какого до сих пор не было, фамилия ее -Христина Нильсон, другая живет в Дании и ангажирована в Лондоне, фамилия ее - Луиза Михаили. Рассказывает он также об одной англичанке, мисс Мауюлд, ученице Гензельта, удивительной пианистке. Не стоило бы упоминать об этом в настоящее время, когда есть столько знаменитых артистов в игре на фортепиано, но гениальный талант ее был уже оценен и Берлиозом, который, говоря об ее искусстве, применил, если не слова, то мысль Магомеда, что если бы она не пошла к фортепьяно, то он сам пошел бы к ней (посредством притяжения).
М.
