Архів старих газет; Архив старых газет

(От корреспондента Киевского телеграфа)

Г. Крейцнах, 30 июня (12 июля) 1861 г.

Вы знаете, что я поехал за границу с целью обозреть все достопримечательное и в особенности обратить внимание на типографии и литографии, заведения, которые к крайнему сожалению, до сего времени, были оставляемы без всякого внимания всеми вообще русскими путешественниками и в том числе даже теми, кои сами в России имеют подобные заведения или заведуют ими от правительства. Вот эти то обстоятельства, или пожалуй, назовите их хоть и целями, и привели меня первоначально в Берлин, ведут далее и приведут в Париж, если Бог даст, что я буду здоров.

Письмо это не сочтите отрывком из моих путевых записок. Записки будут приведены в порядок по возвращении моем домой, и кой что из них, что именно пригодно для газеты Вашей, я обещаю сообщить; на этот же раз примите хоть эти строки письма написанные без всяких прежде обдуманных построений и системы. В Берлин я приехал 6 июня, в пять часов утра, со станции железной дороги привез меня кучер (по нашему извозчик) в дрожках (у нас эти дрожки называются четырехместною коляскою, на лежачих рессорах, разница только та, что наши коляски все с дышлом, а здешние дрожки по большей части, с оглоблями и в одну лошадь), в hotel du Nord. Через час я вышел обозреть Берлин, прошелся по липовой алее, далее к роще называемой Тир-Гортен, в которой помещается зверинец, заходил то в одну, то в другую улицу, перешел мост, обозрел королевский дворец, памятники, фонтаны, здание музея с превосходною бронзовою статуею амазонки сидящей на лошади в которую впилась пантера, и вообще заметил, что Берлин удивительно какое разительное сходство имеет с Петербургом. Это сходство доходит до изумления, даже забываешься, что находишься в столице Пруссии и воображаешь, что ходишь по улицам Петербурга. Одного только недостает в Берлине - Невского проспекта, мало! Да где его отыщешь? Правда, собаки, возящие повозочки наполненные зеленью или сосудами с молоком, собаки с намордниками, постоянные свистки, сигналы для призыва кучеров, продажа воды, придерживаясь немецкого произношения - Зода-вассер, зельтер-вассер и ерд беерен-кардинал, продажа из ларей очень прилично устроенных по бульвару, под липами (Унтер-ден-линден), все это и много других мелочей, выводят путешественника из самозабвения и дают резко ему знать, что он за границей, и именно в стране всяких вассеров, пива и кнастера.

Впрочем, русский путешественник как не сближай сходства Берлина с Петербургом, даже, чтобы воображать себе, что находишься в Русской столице, можно, пожалуй, и не выходить из своей комнаты на улицу, но когда придет пора пожаловать в общую залу, за табль-доть, то всякая мечта, всякая и физическая и нравственная фатоморгана рушится и Русскому человеку изменяет его природный желудок, который в свою очередь сердится на немецкую кухню. В самом деле чрезвычайно разительна противоположность нашей кухни с кухнею Прусскою и обще Германскою. Немецкий обед, состоящий из 15 и более не блюд а блюдечек, можно кушать, но сытым быть никак невозможно, за немногим исключение желудков кои своим больным господам ленятся служить и кои даже тяготятся немецким водянистым обедом. Уж право, если немец выдумал хитрую штуку обезьяну, то вторая его выдумка, немецкий обед, еще хитрее первой. Подают вам в крошечной тарелочке вассер суп, который впрочем ежедневно переменяет свое название, нося его по-французски. Потом тонюсенькие пластинки как досточки, коими у нас форнируют мебель, говядины, к ней желтый соус и иногда вареная картофель, бивштек с жаренною картофелью, селедка, несколько тончайших кусочков страсбургской колбасы, бобы отварные, соус из репы, яичница, горошек, соус, и самое жаркое или бараньи котлеты, саладь, компот из вишен или сухих яблок, слив, зазлись пудинг, ягоды (земляника), вишни, сухое пирожное, миндаль в скорлупе и в заключение всего несколько сортов различных сыров. Все эти кушанья подаются, как я уже сказал, на крошечных блюдцах и каждому обедающему достается каждого кушанья по гомеопатической частице. Такой то обед, или вернее сказать, такие то гомеопатические части производят уже не гомеопатическое раздражение желудка, но производят в нем потребность восприять немедленно, аллопатическия части кушаньев, и в следствии такого настроения желудка не редко бывает повторительный обед, аллопотической пропорции, что само собою очень выгодно для кармана немцев, но ощутительно для кармана путешественника. Не верьте, что мы отстали от немцев, т.е. от здешнего просвещения. Не все, далеко не все и здесь хорошо. И в Берлине, и в Крейцнахе, и везде в Германии надувают зарезанного теленка, чтобы мясо его казалось жирнее, и надувают ласковыми приемами путешественников, чтобы отдулись их кошельки. И здесь много, много есть дурнаго как и у нас, много есть хорошего, чего у нас нет еще, да может быть и явится; это я говорю о честности в отношении чужих вещей. Потеряйте вы, что-нибудь, найдут и вам возвратят; оставите ли вы ваш портмоне где либо, вам в полности его возвратят. Кажется, что здесь нет воровства. Зато мошенничества и надувательства по готелям в отношении обедов и счета за квартиру, уж держите ухо востро. Полно об этом говорить, поговорим еще в другое время.

В Берлине, Франкфурте на Майне и везде, где только я не был, до сего времени и во всех магазинах продажа производится только девушками, только в нескольких часовых магазинах да машинных и красочных заведениях, я встретил продавцев и конторщиков мущин. В Берлине, в королевской типографии, только одни машинисты мущины, прочие работы исполняют прехорошенькие, по преимуществу, молоденькие немки, чрезвычайно щеголевато одетые. У девиц, говорили мне здесь, руки всегда чище, и они как-то ловчее для тщательных работ.

До посещения моего королевского типографическо-рельефно-гальванического заведения, я решительно не знал, и понятия не имел, что такое значит типография-литография- рельефное печатание – гальваническое применение к этим заведениям. Я сам владею типографиею-литографиею и в этих заведениях производится рельефное тиснение. Видел я и другие типографии Киевския, прежнюю знаменитую Вальнера, старую университетскую, паровую лаврскую, но это не типографии. Литографий у нас вовсе нет, хотя прессы типографические и литографические у нас есть и находятся и кой-какие плохенькие материалы, но настоящих заведений, настоящих типографий, у нас до сего вовсе не было. Пожалуйте в Берлин, Вену, Франкфурт, посмотрите здесь на эти заведения и вы убедитесь, что одними и теми же картами можно играть в преферанс и дурачка. В королевской типографии обратил особое внимание на небольшия машинки (заметьте, что здесь все машины действуют парами), кои в одно -куверт, клеят его, печатают штемпель и вытесняют другой и наконец выдувают этот куверт на свое место. Отделение, где производятся работы рельефные, чрезвычайно важно для лиц имеющих подобные заведения; я бы желал здесь не часы, но месяцы проводить. Описывать Вам здесь все, что я видел по этой части, будет излишне. Сколько познание этого дела необходимо для меня, столько оно не занимательно для Вас. Типография как королевская так и все частные, также и литографии, снабжены совершенно новыми машинами, о коих у нас, само собою, и понятия не имеют. Я купил и заказал несколько таких машин для своих заведений. Оне будут удивлять своим действием всех, кои захотят видеть их применения. Берлинские литографии прекрасны, но в Франкфурте на Майне печатание красками посредством машин, шлифировка и а трассе доведены до возможного совершенства. В Франкфурте я также купил шесть различных машин для литографии. Чтобы Вам сказать, до какой степени совершенства типографическое и литографическое искусства доведены ныне, то я, имея довольно большую типографию в Киеве, купил здесь совершенно новых машин и инструментов более 150 и смело могу сказать что 100 из них никто не видал в Киеве из владельцев подобных заведений.

По целым дням я хожу, то посещая музеи, наполненными драгоценными для науки и по стоимости вещами, то посещая дворцы, замки. Изучаю типографическое и литографическое искусство в первых заведениях этого рода (с 1 июля по нашему стилю до 20 августа я буду заниматься этими предметами во Франкфурте на Майне), то провожу время на Рейне, путешествуя по нем на пароходах, то по железной дороге. Ни одна знаменитая местность не оставляется мною. Особо замечательные места минеральными водами также не ускользают из моего посещения, все мои наблюдения, и подробности путешествия вписываются в мой дневник, который, как я уже сказал, приведу в порядок возвратясь домой.

Теперь я в Крейцнахе, небольшом Германском городке у речки Наэ, лежащем среди порфировых скалистых гор в долине Наэ. Здесь находятся соловарии и вода, проведенная из них в сад, вблизи коего устроен Курегаус, употребляется страдающими золотухой, английскою болезнью и маточными припадками. Многие, пользующиеся здесь, прежде пользовавшиеся в Славянске (Харьковской губернии) и Крыму соляными грязями, говорят, что Крейцнахские воды слабые, мало полезные и если бы из Петербурга только в Славянск так удобно было ездить как в Крейцнах, то они никогда бы не променяли лечения русскими водами на германские. Кажется, что доктор Пригер, первый убедивший в целебном свойстве Крейцнахских вод, последовал примеру своих германских собратьев: он видел, что везде по Рейну и по впадающим в него речкам, открыли минеральные источники, из которых некоторые без сомнения полезны, подумал почему же и ему не провозгласить целебное свойство крейцнахских вод, когда они действительно солоны, ведь из этого ему скорее прибыток, а уж убытка не может быть ни в каком случае. Вот и прославился Крейцнах и понаезжало сюда барынь и барышень с разных стран Европы тысяч до 2, да молодых людей, да молодых стариков, да стариков молодых всего люду человек тысяч до 3-х). Все это каждое утро толпится у Елисаветинского источника, хорошенькие, молоденькие немочки подчуют солоненькой водицей, все пьют в ожидании чудодействий. Доктора наполняют талерами и русскими полуимпериалами кошельки. Содержатели отелей дерут за всякую дрянь страшные деньги. Музыканты наигрывают сентименталные немецкие арии; дамы и барышни, разодетые в пух и прах, в огромных кринолинах, в шляпках a la Garibaldi (русские дамы) и в шляпах из черной соломы в форме такой как надевают факельщики при погребальной церемонии (немки), толпами ходят по саду и подле Курс-гауз, посматривают искоса на мужчин и готовы подать яблоко, но до сих пор здесь созрели только бобы, горох, земляника, крыжовник и появились абрикосы. Правда клубника была и очень крупная, но очень скоро отошла.

Решительно можно советовать русским не прибегать к Крейцнахским водам. Воды этого рода находятся и в других местах по Рейну гораздо действительнее и при том жизнь там несравненно дешевле и лучше.

Писать о модах, в угождение Киевским дамам, на этот раз я не могу, какия моды в Неметчине? Погребальная шляпа, шерстяной, темных цветов платок, гадко сшитое короткое и узкое платье, нога обута в прескверно сшитый полуботинок или простой башмак. Русские дамы и девицы здесь прекрасно, даже через чур изысканно, одеваются, как я уже сказал все в миленьких шляпах a la Garibaldi. Волосы в … низко положена, платья широки и даже длинны, фиолетовый цвет во всем господствующий.

Из Парижа буду писать о модах подробно и отчетливо. О политике германской ничего писать не могу. Здесь никто и ничего не говорит и никто ничего по этому и не слышит, а если какой-либо пьяный политик заговорит о политике с своим кучером, то чтобы разговора их не слышали лошади и не передали слышанного другим, то лошадям на уши надевают наушники с сеточкою на лбу, прощайте.

Ваш Н.Сементовский.