Архів старих газет; Архив старых газет

Поздно нам пришлось прочесть 44 и 45 №№ «Киевского Телеграфа», все равно: мы теперь спешим высказать наши мысли по прочтении статьи «Пристрастное и беспристрастное мнение», помещенной за подписью сельского священника. Хорошо, подумали мы, мы невыразимо радуемся всякому печатному слову, если встретим, что его высказал наш собрат сельский священник. Дело, значит, подвигается вперед, чует все, что вокруг него деется и в молчании не остается...

К таким лаконическим размышлением привели нас строки названной статьи – «Пристрастного и беспристрастного мнения». Под последним, разумеется, мы понимаем мнение автора статьи – сельского священника. Пристрастными называются мнения трех особ – С. В. А., священника Крамаренкова и г. Крыжановского.

Читателю мы припомним наши местные литературные прения. Помнится, в самом начале возникновения находчивого, по словам сельского священника, «Руководства для сельских пастырей» появилась в нем статейка (не помним ее заглавия) г. Крыжановского, в которой с увлечением высказывается потребность образования духовной женщины, жены и дочери священника, стало быть, и в параллель с выгодами образования выставляются довольно крупные невыгоды ее необразованности. В порывах увлечения, г. Крыжановский идеализирует особенно имеющее быть (уже существующее) духовное училище для девиц духовного звания. Вскоре за тем, в «Киевском Телеграфе» появилась оппозиционная статья С. В. А., в которой автор утверждает, что могут не состояться эти духовные женские училища, как потому, что есть и светские пансионы, основанные на таких же самых народно-религиозных началах, на каких хотят и духовные училища основать, так и потому, что нет большой нужды жене священника быть образованной. Она, в случае нужды, может быть даже неграмотной и все-таки быть достойной матушкой в своем приходе. Г. Крамаренков, как сотрудник «Руководства», очень натурально взялся защищать идеи г. Крыжановского. Таким образом, составились два сочувствующие одно-другому мнения г. Крыжановского и О. Крамаренкова, встретившие противоречащее мнение С. В. А.

Как и следовало ожидать, сельский священник, сообразив все эти мнения, нашел их пристрастными, сочувствуя, впрочем, мыслям С. В. А., касательно образованности жены священника, и в названных номерах «Киевского Телеграфа» поместил свое беспристрастное мнение, весьма, кстати, поставив эпиграф «Что у кого болит, тот о том и говорит».

Признаемся, сколько мы не сочувствовали тому, что сельский священник, собрат, значит наш, собирается высказать всем, кого интересует наш быт, свое беcпристрастное мнение, но сильно подстрекнуты были демоном сомнения, встретивши в эпиграфе такую пословицу...

Много дельных, здравых, действительно беспристрастных суждений высказано сельским священником касательно безвыходного быта и самого священника, и жены его, и дочери, и сына; но – увы! – мы с прискорбием заметили, что на ряду с этими беспристрастными суждениями высказано много желчи, много личного, изолированного взгляда на близкие к нам вещи, много такого, что действительно оправдывает поставленную в заголовке пословицу.

Мы не цитируем его суждений. Мы прочитали его статью с большим вниманием – и высказываем целое впечатление, сделанное на нас этим ансамбль.

Все суждения автора, касательно образования духовной женщины, сосредоточиваются к одной общей мысли, ясно виднеющейся в его статье: образование дочери, а потом жены священника, о котором так хлопочут некоторые передовые люди нашего общества, - есть дело, вызванное не глубоким сознанием общества священников необходимости образовать женскую половину духовенства, а дело переносное, от вне, есть дело утопии, донкихотствование, что мы, священники, находим его лишним, по крайней мере не необходимым для усовершенствования нашего нравственного и материального быта. В отношении последнего, мы находим положительный вред, потому, что образование все как-то идет в разлад с хозяйственными и кухонными интересами, в отношении первого – находим даже противоречие словам Апостола: «жене учити не повелеваю». Уж мы и не поминаем, дескать, того, что образование женское, по материальным причинам, есть дело очень трудное, чтобы не сказать невозможное. Общество, стало быть, не имеет никакого права вмешиваться в наши семьи, да требовать и невозможного, и не необходимого – образования духовной женщины...

Мы старались, по возможности, точно представить главную мысль автора: надеемся, что успели в этом; если же в некоторых местах мы высказали мысли, которых не высказал сельский священник, то это только верные заключения из его посылок...

Тут уж нас иным путем ведет грозная буря вдохновения, чтобы не пародировать слов Гоголя. Вопрос о женском образовании в настоящее время сильно шевелится – и светское общество неблагоразумно забывает слова Апостола, что жене учити он не повелевает, тогда как автор очень помнит их и руководясь ими сам, очень прилично нам напоминает их.

Дело, требующее внимания: сельский священник, отстаивая мысль свою, г. Крыжановский уж слишком идеализирует положение жены священника в приходе, говорит: «что мы, священники, помня слова Апостола, не допускать жен наших вмешиваться в наши пастырские обязанности, потому что мы – доказываем его мысль – оне могут скорее повредить нам, чем помочь». Надо полагать, что автор понял дело руководителя жены священника, в отношении ее прихожан и прихожанок буквально в таком смысле, в каком совершается наше руководствование прихожан с кафедры и вообще всякое официальное водительство, в противном случае и не можем себе представить его желание высказать так беспристрастное свое суждение, что жене священника отказывать в образовании дело весьма разумное...

А между тем, Апостол, сколько мы судим по контексту речи, именно в таком смысле и запрещал женам быть учительницами.

Оно и очевидно. Проникая мыслью в даль первых веков христианства, в эту темную даль, где впервые начали сформироваться христианские идеи, должно согласно с мнением автора статьи «Беcпристрастного и пристрастного мнения» сказать, что именно те времена были далеко не похожи на наши. Глубокому психологу, совершенному, здравому христианину Апостолу Павлу тогда приходилось еще бороться с крепкими предрассудками древнего человечества. Нужно было, с одной стороны, разбить азиатский взгляд на женщину, а с другой – дать надлежащее понятие о женщине в противоположность греческому о ней понятию, вследствие которого она являлась жрицею, нифиею у подножия алтаря и на своем треножнике действительно моловшею дичь человечеству. В этом послании Апостола есть много речей о женщине вообще касательно ее поведения в обществе: все сие драгоценное и для меня, и для вас, и для каждого мысли вооружаются действительно против женщины, но все они говорятся именно с той, первоначально частной целью, чтобы или предохранить кориноских барынь от ложной греческой эмансипации или же пресечь развитие ей в зараженных ею женщинах...

И теперь, конечно, можно прилагать слова Апостола – к нынешней эмансипации, но все-таки к можной, уж слишком жорж-зандовской, а не истинной, благословляемой христианством...

Укажите нам, собрат наш по сану, на это место Апостола, а другое, более сильное, где бы в самой основе подрывалась мысль о равноправии женщины с мужчиною – и тогда мы убедимся, что ваше мнение вызвано не самолюбием, от себя самого скрывающим свои недостатки, а чистым, беспристрастным желанием вечной правды, которой мы имеем честь с вами быть непосредственными служителями и провозвестниками.

Не христианство ли, вопреки нашим желчным умствованиям, и силится-то поднять женщину на достойный ей пьедестал? И мы ли, служители алтаря христианского, станем желчно отзываться о всякой попытке уравнять женщину с нами, дать ей возможно большую для ее приемлемости долю знания нашего, мужского, потому только, что нам обидно, что уж нашим женам так снисходительно утописты протягивают руку помощи?..

Мы могли бы без увлечения начертить чрезвычайно верные и поэтические строки о влиянии женщины на семейства, народы и человечество, и могли бы поставить доказывать за себя историю, если бы не были уверены, что в сознании мыслящего человека и общества русского – необходимость высвободить женщину из-под того древнероссийского безвыходного положения, в котором она была до сих пор – чуется уже самым делом.

Если бы мы с вами имели возможность вникать во все периодические современные издания, то убедились бы, что сами мужчины весьма здраво судят, что, не находя необходимости поставить женщину на официальный подмосток проповедывания правды, добра в обществе, все-таки чрезвычайно нужным оказывается осветить наукой тот многопонимающий, многочувствующий инстинкт женщины, который подчас далеко превышает силлогистические мысли мужчины, что мужчина, не в обиду ему сказано, просто дрянь, по выражению Гоголя, без этой чувствующей натуры женщины. Не в необразованности ли жены священника кроются глубокие недостатки нашего общества, в которых обвиняют нас? Мы имеем право так думать, потому что нам приходилось и приходится видеть очень часто поразительные факты...

Странно! Писав эти строки, мы сами себе удивляемся, как это так выходит, что мы вынуждены отстаивать ту ясную, как день, истину, что образование наших жен и дочерей есть вопиющая потребность! Да, женщине вообще и жене священника в особенности, нужна и не такая болезненная наука, которая создала бы, по замечанию автора, из женщины в 16 лет кокетку, а в тридцать уже лишившеюся зубов, но женщину с крепким сознанием своего назначения, что достигается, по нашему крайнему разумению, в ту пору, когда познакомят ее с мужскими науками.

И что особенно вызывает в вас, отец автор, такую беспристрастную желчь при мысли об устройстве женского духовного училища? В существовании его мы, не говоря уж никаких идеализированных доводов, ничего не видим, кроме все-таки какой-нибудь пользы. Уж как бы там ни было оно устроено, все-таки девица, вышедшая оттуда, вынесет с собой знания более, нежели получит она от наивно изображенной С. В. А. доброй, прекрасной неграмотной матушки, матери своей. Как вы там ни рассчитывайте наших скудных доходов, но мы не видим тут мифической дороговизны, чтобы заплатить за обучение дочки 60 рублей. Или уж не принадлежите ли вы к классу священников-аристократов, которые негодуют на училище за то, что там учатся и дьячковские дочки вместе с кровными священническими? Если так, то мы преклоняемся перед вами, потому что мы из числа священников-плебеев и не знаем, как это господь уравнял нас с вами. Мы дали такие названия двум партиям священников Киевской Епархии, потому что, наверное, знаем, что большинство священников сильно вопиют, зачем это делают дьячковских сыновей священниками, да зачем дочерей дьячковских туда же суют в училище... Этот вопрос стоил бы решения, но мы не беремся решать его...

По некоторым, впрочем, признакам в вашей статье не видно, чтоб вы были из числа аристократов священников. В ваших взглядах видна особенная глубокая оригинальность, сильно претендующая на самостоятельность. Все эти высшие нас корифеи, не понимающие нашего тернистого пути, возлагающие на нас бремена тяжкие, а сами не хотящие и пальцем дотронуться их, в ваших глазах кажутся нашими врагами слишком низко думающими о нас, будто мы и сами не можем совладеть с тем, каким образом внедрить в каждую личность нашего пасомого христианскую жизнь и христианские убеждения...

Признаемся, мы по своей мерке судим: мы сами так думаем в часы гнева, потому что мы похожи на тех людей, которые непомерными трудами над наукой вышед из низшего сословия, одни, без всяких связей, с желчными взглядами на все высшее их, достигают наконец апогеи совершенства, определяются на общественное служение и тут уж думают, что они выше всех, потому что выработали свои убеждения, свое мировоззрение своими собственными усилиями... Так ли это? Состоятелен ли будет тот личный взгляд, что нам не нужно никаких руководителей в нашей пастырской жизни, что руководители эти слишком низко думают о наших способностях, которые мы сами себе выдумываем, будучи страшно изолированы от общества, а следовательно и от общего смысла! Мы очень хорошо сознаем, что «Руководство для сельских пастырей» если не всегда достигает цели, то зато иногда очень кстати бывает нам в многих случаях. Что оно так неудачно нашлось в объяснении происхождения слова «поп» это мы, как и все, видим, но что оно справедливо лелеет прекрасную мысль о необходимости образования духовной женщины – это мы тоже видим.

Сознаетесь ли вы, отец автор, что у нас зачастую есть болезненная привычка нашего покровителя (?!) Аскоченского – опираться на тексты, не давши себе труда хорошо анализировать их смысла, привычка, по которой мы из слов Апостола жене учити не повелеваю (не худо заметить форму выражения мысли) систематически строим взгляды, что образование наших жен – дело не нужное.

Или вы все еще понимаете, что когда трактуют о воспитании женщины, то хотят из нее сделать ветренницу, кокетку?

Или вы все еще хотите почивать на том блаженном квиетизме, что мир существует еще потому только, что в нем не открыты глаголы Живота вечного, и что следовательно не надо слишком уж спешить с знанием, потому что при таких условиях мир поддержится подольше и мы, священники, дождемся вожделеннейшего двойного оклада жалования?..

Мы с боязнью подписываем свое имя

Свящ. И. Ницкевич

Г. Радомысль