Архів старих газет; Архив старых газет

В №18 газеты «Киевский телеграф» напечатано письмо помещика отставного поручика Феликса Осиповича Милевича, в коем причиною недостатка разменной звонкой монеты выставляет он то, что при покупке им в Дубенском казначействе на 90 к. гербовой бумаги, удержано будто 3½ копейки самим казначеем ажио за сдачу с кредитного рублевого билета 10 коп., а при троекратных настаиваниях его, Милевича, за отдачей ему этих 3½ к. будто сам казначей ответил посланному г. Милевичем «что так теперь существует и так быть должно». Причем г. Милевич публикует в этом письме, что, по слухам жителей г. Дубна, подобные взыскания по 3½ к. ажио за сдачу с рубля десяти копеек суть обыкновенные действия Дубенского казначея.

Столь несправедливую клевету г. поручика Милевича следовало бы оставить без всякого ответа, применяясь к поучениям Спасителя, повелевающего прощать обиды людям бессознательным-неведущим, что они творят, - если бы эта клевета относилась только к личному моему оскорблению. Но г. Милевич этим несправедливым сообщением в газету порочит в лице целого читающего мира не меня одного, а многих.

По этому не к объяснению невинности моей, а к раскрытию бессознательности столь неблагородного поступка г. поручика Милевича, я не могу оставить письмо его без ответа. Г. поручик Милевич этим письмом вполне оправдал, что самые благодетельные меры правительства он способен истолковать превратно и обратить во вред ближнего. Правительство, заботясь об искоренении действительных злоупотреблений, допустило печатную гласность только о действительных погрешностях должостных лиц; но тем не дало никому права обижать безнаказанно честь невинных. Г. Милевич, обвиняя меня, как Дубенского казначея, в лихоимстве 3½ коп. за сдачу десяти копеек с рубля при покупке им трех листов гербовой бумаги за 90 к. серебром, забыл или совершенно не знал, что эта клевета его обнаруживается самим законом о продаже гербовой бумаги, по которому бумага низшего достоинства ценою до 2 рублей продается во всех казначействах не казначеями, а присяжными казначейства из отставных солдат. Следовательно г. Милевич или посланный им за покупкою бумаги не мог иметь за сдачу с рубля десяти копеек расчета со мною, казначеем, лично, а только с присяжными; и тогда только имел бы г. Милевич повод к своей клевете, если бы объявил мне жалобу на присяжных за неотдачу ему 3½ коп. и когда бы после этого не получил удовлетворения. В письме этом г. помещик Милевич сам обнаруживает, что столь бессознательную клевету свою он основал не на личных своих удостоверениях о удержании 3½ коп., а на объяснениях человека своего, посылаемого им за покупкою бумаги. Какое же после этого ручательство, что 3½ коп. сдачи были удерживаемы присяжными казначейства, а не человеком, которого г. Милевич послал за бумагою? Равным образом не дозволяют Государственные узаконения порочить кого-либо за корыстолюбие по одной лишь народной будто-бы молве, как это сделал Милевич, опорочивая меня за взыскание всегда ажио, по слухам жителей г. Дубна. Если бы закон оставлял столь беззащитно честь невинного, предоставляя каждому порочить ближнего по одним лишь слухам, то давно бы уже следовало опубликовать во всех Европейских газетах, что по слухам жителей того ж г. Дубна, на которых г. Милевич основал клевету свою, по тем же слухам г. поручик Милевич, живя 20 лет в Дубенском уезде, как арендатор имения графов Ходкевичей, приобрел в народной молве, а в особенности в торговом классе, мнение, что он при денежных расчетах и за 3½ коп. способен разминуться на многое, и эта народная молва остается еще надолго жива, тем более между состоявшими в аренде у Милевича крестьянами графа Ходкевича, которые и теперь еще не могут произнести без страха имени бывшего своего арендатора.

А. Горский.

Марта 29 дня.

1861 год.

г. Дубно.