Архів старих газет; Архив старых газет

27 января.

Ходатай на ловле.

Почтенный Архип Фаддеевич!

Вы сообщили публике один только листок из Дневных записок ходатая по делам, и потому обнаружили самую малую часть тех уловок, которыми, как пиявицами, высасываются деньги из страждущего кармана легковерных просителей и тяжущихся. Знаю, что если б надлежало описать все таковые уловки, то 156-ти печатных листов годового издания Северной пчелы было бы недостаточно. Но как вы дали понятие о подвигах ходатая на месте, то позвольте мне для пояснения сообщить некоторые известия о подвигах в путешествии или, говоря техническими выражениями, на ловле пушных зверей. Ходатайство - есть род политической науки, и чтобы быть в ней искуссным надобно учиться и странствовать. Сидя на месте, нельзя завести обширного знакомства и уловить доверенности многих лиц; а как бóльшая часть тяжеб приходится из разных губерний, то и должно быть известным в провинциях. На основании сих аксиом каждый ходатай должен непременно несколько раз в жизни путешествовать. Пора для путешествий избирается во время дворянских выборов, в тех губерниях, где много помещиков живет в деревнях, и где много чрез-полосных владений, следовательно и процессов; во время главных ярмарок: Нижегородской, Коренной, Рижской, но чаще всего во время контрактов в Вильне, Минске и Киеве. Должно сознаться, что в провинциях, присоединенных от Польши, дух ябедничества имеет обильную пищу от некоторых местных причин, которые без сомнения скоро истребятся. Главнейшие из них суть: обычай отдавать поместья в арендное содержание и в залоги, отчего рождаются споры с арендаторами и заимодавцами; обычай расплачиваться долгами посредством эксдивизий или раздела недвижимого имения на частички между заимодавцами, причем часто случается, что одному вместо капитала достается в вечное и потомственное владение мост, голубятня или часть болота с обитающими на нем куликами, а другому даром порядочная усадьба; важною причиною к тяжбам служит также древнее и сбивчивое размежевание земли. Сии-то польские провинции избираются преимущественно ходатаями для ловли: они суть то же самое, что заповедные дачи древних феодальных баронов или северо-западные берега Америки в наше время - где на ловца сам зверь бежит.

Показав вам время и место ловли, я должен сказать несколько слов о себе, почтеннейший Архип Фаддеевич, и объяснить, каким образом я пробрался к разгаданию таинств ходатайства. Послушайте терпеливо.

Я беден - большой порок, скажете вы. Правда; но не моя вина, что мой родитель был плохой арифметик и, ворочая большими казенными суммами, не был силен в вычитании в свою пользу, но все старания свои употреблял к умножению в пользу казны. Уважая вас, я должен быть с вами откровенным, и потому скажу без застенчивости, что я при бедности моей - честен. Верное средство остаться бедным, скажете вы. Быть может; но при всем том мне гораздо драгоценнее спокойствие совести, нежели пучок ассигнаций. У всякого свой вкус, скажете вы. Так точно, Архип Фаддеевич!

Работая и зарабатывая по мере сил моих, я попал к одному ходатаю по делам, сам не знаю в какую должность, не то домашнего секретаря, не то переписчика, не то комиссионера, не то поверенного. Дело в том, что мой Меценат, побалтывая на разных языках, не мог правильно написать одной строки ни на одном из них, не умел сочинить самого простого письма, и никак не мог понять, какими средствами человек может достигнуть до той степени премудрости, чтоб знать, где должно поставить точку, а где запятую, где е, а где й. Однако ж он слыл большим докою в делах, потому что весьма терпеливо слушал по нескольку часов рассказы богатых верителей о их тяжбах, заставлял своих помощников составлять от имени тяжущихся предлинные и презапутанные прошения, с большою точностью отвечал на все письма, и не забывал высылать копии резолюций. К тому ж он был беспрестанно на ногах, обтирал углы по всем канцеляриям и был задушевным другом со всеми повытчиками и писцами. Он не имел у себя для посылок и справок человека в роде Новоплутина, подобно описанному вами ходатаю, почтенный Архип Фаддеевич, а бегал и справлялся везде сам своею особою; но, будучи почти безграмотным, по необходимости должен был содержать грамотея. Я у него слыл приятелем, и должен был писать под его диктатурою. Для приведения ссылок на законы мы не рылись долго в книгах, а выписывали их из дела, котоое, прошед через первые инстанции, заключало в себе обыкновенно все, что только можно было придумать в защиту правого и для прикрытия виноватого.

Он объездил половину России, но я был с ним только на Киевских контрактах. Опишу вам нашу поездку, которая заставила меня бежать от моего патрона, как от прокаженного.

Выезжая из Петербурга, мы выписали имена всех апелянтов и подателей частных жалоб, неразрешенных до 1-го января, из всех губерний, которых помещики съезжаются для сделок в Киев. Приехав в сей город, мы чрез писцов присутственных мест узнали также имена всех богатых людей, намеревающихся перенести дела в Петербург, и наконец составили общий список кандидатам в дураки. Тогда мой Меценат собрал целую когорту еврейских сыщиков или факторов, которые в польских городах исполняют должность рассыльщиков, вестовщиков, лон-лакеев и даже некоторых домашних животных, и приняв их в службу свою, на жалованье, поручил каждому из них по нескольку имен из списка кандидатов, с обещанием особенного награждения за каждую завербованную голову. Сверх того он составил инструкцию иудейским слогом, каким должно восхвалять новоприбывшего ходатая из столицы. Главнейшие пункты инструкции были следующие: 1) что ходатай знаменит сочинением приказных бумаг, которые ходят по рукам в столице и служат для первых дельцов; 2) что он знает наизусть все законы, и сам даже издал многие книги о сем предмете; 3) что он в больших связях с важнейшими лицами в столице и зажилой приятель с главнейшими чиновниками по юстиции; 4) что он даже имеет тайное поручение от чиновников взять на себя ходатайство интересных дел; 5) дать почувствовать каждому из просителей в особенности, что ходатай имеет поручение именно заняться его делом, чтобы спасти его от пронырств противника; 6) объявить, что ходатай сам человек очень богатый, не нуждается в деньгах, не постоит за тысячу и другую, и берет дела единственно в угождение своим петербургским приятелям; 7) что ходатай обрабатывает дела на чистоту, и не входит ни в какие условия, ни письменные, ни словесные.

Между тем как стоустая молва, разъезжая на еврейских хребтах, разносила весть (в которой не было ни одного слова правды) о новоприбывшей важной персоне из столицы, ходатай заставил меня сочинить дюжины две писем, будто бы писанных к нему из столицы от разных лиц, подписал различные имена, выбрав самые громкие из адрес-календаря, запечатал и положил в шкатулку, назвав это, шутя, приманкою для дичи. Несколько дней сряду он бегал по судам, по трактирам, выходил последний из контрактовой залы, и наконец успел завести знакомства с большею частью кандидатов, состоявших в нашем списке. Чтобы показаться во всем блеске, ходатай дал обед для некоторых главнейших, то есть богатейших и простодушнейших кандидатов. Надобно вам знать, почтеннейший Архип Фаддеевич, что простота, которая народною поговоркою почитается хуже воровства, весьма высоко ценится гг. ходатаями в их верителях.

В начале обеда ходатай рассказывал о своем значении в столице, о дружеских связях с важнейшими людьми, и называл их по имени и отчеству со всеми титулами. Слушатели внимали рассказам с удовольствием, и при провозглашении каждого знатного имени преклоняли голову, как бы для поклонов, в ознаменование своего глубокого уважения к друзьям ходатая. Я, напротив того, зная, что фамильярность моего Мецената не простиралась выше звания повытчика, что он за счастье почитал, если секретарь пожимал ему руку, что он изгибался в три погибели перед обер-секретарем, и не смел прямо смотреть, как на солнце, на обер-прокурора или директора, я удивлялся его бесстыдству, и не смел поднять глаз. Когда вино зашумело в голове у наших гостей, они вдруг все заговорили, каждый о своем процессе, и из этого вышла такая разладица, что я не понимал ни слова.

Напротив того, ходатай, казалось, слушал всех вдруг и всех понимал самым ясным образом. Он по очереди посматривал каждому в глаза, то улыбался, то морщился, то кивал головою, то изъявял негодование чертами лица, приговаривая: "да, да, без сомнения, удивительно, мы все это поправим, мы их наставим, мы их накажем" и т. п. Наконец, когда гости наелись, напились, а более наговорились досыта, когда многие из них похрипли от крику, вдруг отворилась дверь и явился жид-фактор, с торжественным видом, поклонился всему собранию, тряхнул ермолкой, погладил бороду и пейсихи и с подобострастием вручил ходатаю пакет писем, примолвив: "с поцты, васе осиятельство!" Ходатай начал срывать конверты, и я затрепетал, когда узнал издали мою руку, т. е. письма, которые он называл приманкою для дичи. Гости из вежливости и почтения замолчали, чтобы не прерывать чтения хозяина. Он между тем, смотря на письма, говорил громко, будто про себя: "А, это от князя NN! Чего он хочет? Киевского варенья - изволь, дружок! А это от графа NN - добрейший малый, он беспокоится о моем здоровье: спасибо, милый! - Но вот и мой старик NN расшевелился: турецкого табаку захотелось - пожалуй... А, господин князь, ты хочешь отведать наших украинских трюфелей - не забуду полакомить тебя и с твоею дражайшею половиной." - Таким образом он продолжал переглядывать письма и называть по имени важнейшие лица в столице, с своими приговорками, а я - краснел, бледнел, и не знал, что с собою делать. Некоторые гости приметили мое смятение, которое не ушло от взоров прозорливого ходатая. "Посмотрите, господа, на моего приятеля", сказала он, указывая на мене. "В каком он смущении. Он влюблен как кот, помолвлен, с нетерпением ожидает писем, и увы, не получил". - Некоторые услужливые провинциалы стали утешать меня, и я, не зная, что отвечать, как из огня вышел, когда встали из-за стола.

После обеда начались переговоры и условия о доверенностях для ходатайства по делам. Мой Меценат выводил каждого по очереди в особую комнату, и при заключении предварительных словесных договоров, брал с каждого задаток, чтоб не дать после одуматься. Вечер кончился весьма весело, и гости и хозяин расстались в восхищении, весьма довольные друг другом.

Кончу кратко: ходатай, прожив недели две в Киеве, собрал около двух дюжин доверенностей и около 20 т. рублей наличных денег. Он был весел и изволил подшучивать над моею застенчивостью и неловкостью - утешал меня надеждами - но у меня было другое на уме и на сердце. Я искал случая бросить его, чтобы избавиться от искушения, и не быть орудием к обманам. Я написал ему письмо, в котором изъяснил, что, хотя карманы наши и следовали законам взаимного притяжения, но совесть моя почувствовала силу отталкивания - и потому союз наш должен рушиться. Один чиновник, возвращавшийся в столицу, взял меня с собою за половинные прогоны, и таким образом избавился от моего ходатая. Не послужит ли письмо сие, почтенный Архип Фаддеевич, дополнением к статье "На то щука в море, чтоб карась не дремал?" Весьма не худо было бы написать эту поговорку на стенах всех контрактовых зал и в трактирах, во время ярмарок и дворянских выборов: она послужила бы вместо замка для карманов добрых людей. Прощайте. Подписано: Венедикт Простакевич. Ф. Б.

1 марта.

Киевские контракты 1827 года.

(Письмо к издателям из Киева, от 16 февраля.)

На Киевских контрактах нынешнего года не было ни столько приезжих помещиков из разных провинций, ни столько наличных денег в обороте, как в прошедшие годы. Недвижимых имений куплено весьма мало, хотя продажных было весьма много. В арендное содержание менее взято имений, нежели сколько от них отказались. Словом, всего было менее, и даже самых банкрутств, то есть, неуплат долгов в срок, которых гораздо менее было объявлено судебным порядком. Сие последнее обстоятельство не есть следствие богатства и наличных капиталов, но того именно, что ныне берут деньги под залог в банках, а не у своих братьев помещиков, и от того частные сделки прекращаются, а с тем вместе и процессы, и неудовольствия. От сего-то и съезды на контрактах ныне не столь многолюдны, как бывали прежде, и если б вотчинники имений, вместо того, чтобы отдавать оные в арендное содержание, сами стали управлять оными, то съезды еще бы уменьшились от уменьшения арендаторов, которые приезжают сюда для уплаты вотчинникам условленных сумм. В трех губерниях: Подольской, Киевской и Волынской (которые по большей части составляют обороты Киевских контрактов), без сомнения, в арендном содержании находится имений до полутора миллиона душ обоего пола. Срок арендного содержания есть, по большей части, трехлетний, и по своей краткости невыгоден ни для арендаторов, ни для самих имений. - Арендная цена назначается не сообразно посеву хлеба, но по числу рабочих дней, ибо земли гораздо более, нежели рабочих рук. Имение почитается дурным, если в нем нет пашни, по крайней мере по 10 моргов (*) на душу, а посеву столько корцев (**), сколько мужеских душ. День барщины (по 10 в месяц с работника) ныне стоил от 70 до 90 копеек, и цена возвышалась не по мере качества и количества земли, но по расстоянию имения от Одессы, которая одна только питает еще надежды земледельцев. На нынешних контрактах многие вотчинники уменьшили цену аренд даже прежним своим арендаторам, вопреки заключенному уже условию, по необходимости, по причине низких цен на земные произведения и понесенные убытки. Черта похвальная! Некоторые вотчинники однако ж не хотели уступить и убавить цены, а арендаторы вовсе отказывались от содержания имений, и этот спор продолжил контракты несколькими днями.

Из множества продажных имений, кажется, не куплено более, как с населением 3000 душ, по цене от 500 до 600 рублей, со всеми угодьями. Цена сия уже несколько лет мало изменяется, и даже уменьшается, по причине множества накопившихся произведений земли и невозможности сбыть оные с рук. В лучшие годы платили по 700 и до 1000 рублей за ревизскую душу с землею. Тогда пшеница была в цене. Ныне одесские негоцианты покупали здесь пшеницу по 7 рублей четверть, и то не много купили. Можно было бы на Киевских контрактах сего года купить у помещиков по сей цене миллион четвертей пшеницы, с доставкою на весну в Одессу: так возвысилось наше богатство в хлебе, который должен однако ж лежать в скирдах, ожидая покупателей. Продавая четверть пшеницы ниже 6 рублей, не вознаграждают труда и издержек земледельца.

Как от торговли хлебом зависит совершенно участь контрактов со всеми оборотами и даже самые увеселения, то поговорим подробнее о сем предмете. Неудивительно, что польские провинции, которые все свое благосостояние почерпали из хлебопашества, не могут ныне поддерживаться теми же средствами. Теперь хлеб дешев везде и в чужих странах, потому что везде земледелие усовершенствовано, все усилия посвящены сему предмету, и недостаток земли или неблагоприятство почвы заменены искусством. Правительства жертвуют великими суммами на ободрение земледелия; ученые мужи доказывают пользу оного и объясняют средства к улучшению, и не только каждая провинция, но почти каждый округ имеет у себя земледельческое общество к ободрению и наставлению хозяев, и объявляет о своих трудах, о каждом открытии, о каждом усовершенствовании в особых книгах и журналах. У нас в полуденных провинциях хотя нет других агрономических писателей, кроме тех, которые исписывают пашни плугом, но хлеба у нас всегда более, нежели сколько нужно на потребление, и его всегда можно продать по низшим ценам, нежели за границею, если б только были на хлеб покупщики. - Просвещенные земледельцы не отчаиваются однако ж при нынешних обстоятельствах, ибо видят из истории, что не раз наступали столь тяжкие для земледелия времена, и по обыкновенному порядку вещей снова проходили, и переменялись на лучшие. Самая Англия представляет примеры многоразличных по сему предмету крайностей. Закон, изданный в Англии в 1815 году, запрещающий ввоз иностранного хлеба, пока цены на собственный хлеб не дойдут до известной цены, сей закон несколько раз был утверждаем и уничтожаем. И теперь наступает время, что закон сей должен перемениться. Правда, долго наши хозяева ожидают благоприятнейших обстоятельств для торговли хлебом, но все-таки надеются дождаться оных. Между тем, видя необходимость прибегать к промышленности другого рода, они уже не ограничиваются одною благословенною пашнею и старинными средствами к ее возделыванию. Одни стараются умножить обыкновенные произведения земли, другие заменяют оные новыми произведениями, третьи разводят стада, и многие наконец ограничивают свои издержки на иноземные произведения, которых цены несоразмерны с ценами нашего хлеба, и таким образом сохраняют от падения свое состояние и земледелие. Фабрик и мануфактур не много в полуденном крае России, ибо не много рук и для одного земледелия, к которому между прочим привязаны жители тех стран, потомки древних полян и древлян. Эта страсть есть общая всем славянам, которые, кажется, все вообще следуют мнению Цицерона: Omnium rerum, ex quibus, aliquid aquitur, nihil est agricultura melius, nihil dulcius nihil uberius, ets. Любя исключительно земледелие, здешние помещики заводят такие только фабрики, которые имеют непосредственную связь з хлебопашеством. В сем году число фабрик умножится, как я слыхал от лиц, достойных доверенности. Говорят наверное, что в Киевской и Подольской губерниях три новые заведения учредятся в одно время, по примеру умножающихся за границею заводов, для делания сахара и сиропа из бураков. Самая Франция считает ныне у себя более ста таковых заводов, на которых выделывается прекрасный сахар, обходящийся гораздо дешевле привозного. Три помещика, которые предприняли сии заведения, взялись за это дело не по слухам о выгодах, и не по книжным надеждам, но по личному удостоверению в неисчислимых пользах для целого края от сего рода промышленности. Они видели на месте лучшие заведения сего рода во Франции. Об одном из них говорит французский Журнал промышленности, что он, будучи графом, человеком богатым и ученым, не довольствовался изучением одной теории и осмотром чужой практики, но сам надел фартук работника и лично работал несколько недель на лучшей фабрике, а после того отправлял должность мастера, для усовершенствования себя в сем искусстве. О двух других говорят, что они также учились практически не только искусству выделывать сахар из бураков, но и другим технологическим занятиям. Подобные благородные мужи, без сомнения, будут уметь управлять своими заводами и фабриками, и принесут пользу отечеству; такие путешественники делают честь своему народу, а не те, которые ездят заграницу за вздорными модными идеями, несообразными с нашим нравственным и политическим состоянием. Если промышленность усилится в здешнем крае и откроет себе новые пути, то и вид контрактов изменится, и вместо нынешних оборотов на наличные деньги и на недвижимые имения, наступят торги на отечественные изделия. Контракты будут не что иное, как большая ярмарка.

(Окончание впредь.)

(*) Десятина заключает в себе около 1½ морга.

(**) Русская четверть заключает в себе около 1¾ корца.

3 марта.

Киевские контракты 1827 года.

(Окончание.)

Не говоря о пользе путешествий в отношении к технологическим и земледельческим сведениям, должно вспомнить, что не всяк в состоянии ездить за границу, чтобы видеть исполнение различных теорий, машины и заведения. Весьма было бы полезно, если б в Киеве завелось экономическое общество, наподобие московского или петербургского, которое поверяло бы на опыте разные новые изобретения, распространяло сведения по части технологии, заводило машины, и возвышало промышленность сего края, весьма отставшего по сей части, в сравнении с другими провинциями. Собирающиеся здесь на контракты помещики-домостроители могли бы получить более пользы от сего учреждения в несколько дней, нежели в другом месте в несколько лет. Богатое заведениями, машинами и капиталами Санкт-Петербургское вольное экономическое общество имело бы здесь обширное поле для своей деятельности на пользу общую; в столице, напротив того, невзирая на усилия общества, земледельческая промышленность мало обращает на себя внимание публики. Если б в Киеве заведена была хотя малая школа практического хозяйства, технологии и торговли, то для целой Южной России проистекли бы неисчислимые выгоды. Надобно было бы подумать об этом здешним помещикам.

Для сей плодородной страны, пользующейся прекрасным климатом, не достает только торговли и промышленности, чтобы она расцвела в благоденствии и богатстве. Промышленность должна изменять в тысяче разных видов материалы, доставляемые земледелием; торговля должна распространять оные и оживлять промышленность. Уже помещики Волынской и Подольской губерний по вкусу и по нужде принимаются за промышленность, уже и торговля перестает казаться занятием постыдным для дворянства, как думали наши предки, напитанные феодальными предрассудками. Несколько почтенных помещиков уже записались в купеческие гильдии, и один из них, отличный родом и богатством, человек молодой, но постоянный и деятельный, сделался негоциантом в Одессе, завел обширные связи за границею, основал кредит на своих недвижимых (свободных от долгов) имениях, и в два года успел сделаться одним из первых купцов. Я с удовольствием видел его деятельность на Киевских контрактах, с удовольствием слушал рассказы о его обширных торговых оборотах. Если б здесь была школа коммерции и технологии, то, без сомнения, из здешнего бедного и многочисленного дворянства (шляхты), со временем образовалось бы полезное сословие для общества. Ныне бедная шляхта служит у богатых в незначащих должностях по управлению имениями, а тогда могла бы употребляться с пользою при заводах и торговых оборотах. Теперь торговля по большей части находится в руках у жидовской сволочи, которая пользуется ею не на улучшение городов и сел, а, как кажется, только на размножение своего племени, и без того уже слишком размножившегося, в сравнении с другими состояниями.

Вы верно слыхали, что в Киеве, во время контрактов, бывают чрезвычайные забавы и увеселения, когда столь усильно просили меня, чтобы я известил вас об оных. Весьма сомнительно, чтобы здешняя контрактовая публика много помышляла об увеселениях. Каждый думает о том только, чтобы скорее кончить свои дела и возвратиться домой; к тому же приезжают сюда по большей части одни мужчины. Правда в самом Киеве есть хорошее общество и образованные дамы, но городская публика состоит в весьма поверхностных сношениях с публикою приезжею: они редко сливаются вместе, и то разве в общественных заведениях. Сверх занятий делами весьма много мешает публичным забавам самое местоположение Киева. Не считая Старого Киева, обитаемого по большей части духовными и людьми набожными или молельщиками, две остальные части города: Печерская, где живут дворяне и чиновники, и Подол, где живут мещане и вся контрактовая публика, отделены одна от другой расстоянием трех верст, и разлучены крупными горами, не весьма удобными для переездов, во время ночи, в такое время года, когда трудно ездить и на санях и на колесах. Чтоб заставить веселиться здешнюю лучшую публику, надлежало бы, чтобы кто-нибудь давал балы, и чтобы этот кто-нибудь был человек значительный, обходительный, вежливый, как бывший здесь военным губернатором покойный граф М. А. Милорадович, который своею веселостью и тем, что говорил с гостями и милыми гостьями их природным языком, умел оживить Киев, завесть в нем различные увеселения, и был душою оных.

Пара балов в клубе, о которых большая часть публики даже и не знала, не много доставили удовольствия. Из числа знатных дам, из коих половина приезжала из Петербурга, ни одна не благоволила быть на сих балах. Театральные зрелища, русские и польские, не слишком привлекали любопытных. Одно общее увеселение составляли концерты. Липинский, который уже известен петербургской публике, восхищал слушателей своим волшебным смычком. Петербургский виртуоз г. Шульц пленил мелодическими звуками своей арфы и смелою своею игрою. Особенное внимание обратили на себя трое детей-виртуозов: Иосиф Крогульский, десяти лет, родом из Варшавы, Франциск Лопата, девяти лет, из Вильны, Адель Павловская, из Волынской губернии, по восьмому году. Все трое играли на фортепиано с удивительным искусством. Крогульский играет с величайшею ловкостью и точностью, Лопата - с выразительностью и силою, а Павловская разыграла маленькими своими пальчиками концерт Гумеля, с чувством и тем слиянием тонов, похожим на пение, которое доведено до совершенства знаменитою Шимановскою. Сии трое детей играли после вместе, в пользу инвалидов, различные вариации, на темы из народных песен, и приятностью своей игры восхитили публику, которая засвидетельствовала свое удовольствие громкими и продолжительными рукоплесканиями. Я слыхал, что любители музыки наградили сих трех виртуозов почетными конфектами, с различными изображениями, приличными обстоятельству, и надписями. У меня находится гипсовая медаль, наподобие сахарной, полученной Лопатою. На одной стороне изображен его вензель, а на другой лира с надписью Маленькому Орфею.

Прибывшие из Москвы цыгане забавляли сперва по домам, а после давали публичное представление или концерт вокально-плясально-инструментальный. Чрезвычайная ловкость их в плясках и скочках, приятные голоса русских песен и много согласия в хорах весьма понравились полякам, которые не знали иначе цыган как конскими торговцами, а их женщин - ворожеями.

Один варшавский жид, трактирный трубадур, в сотовариществе с двумя жиденками, пел и разыгрывал по домам народные польские песни, и не столько забавлял своим сильным басом, сколько словами песен польских, которые разнятся от русских тем, что последние, как итальянские, нравятся мелодией, а первые, подобно французским водевилям, остроумными и сатирическими куплетами. Толстый жид весьма искуссно подражал польским мужикам в произношении, и это оборванное трио, распевая на голос мазурок, веселые песенки, весьма забавляло слушателей. Этот жид уехал в Москву, а может быть побывает и в Петербурге, и вы верно услышите его на Крестовском или в саду графа Безбородко.

Более ничего не могу написать вам о нынешних контрактах, потому что все виденное, слышанное и даже предполагаемое уже высказал. Прощайте!

-ий.

31 марта.

Обозрение отвозной торговли Одесского порта.

(Из Одесского вестника.)

Отпуск сала издавна производится большими количествами в балтийских портах России; но в здешнем крае оным начали заниматься весьма недавно. Первые грузы сего товара отправлены в Англию прямо из Одессы не прежде 1818 года. Малое количество оных тогда совсем не позволяло надеяться, чтобы чрез 8 лет отпуск увеличился ценою до 2 800 000 рублей; не говоря уже об умножении таможенных и других сборов. Быстрое возвышение сие - не временное и не случайное: будучи естественным последствием настоящего положения Южной России, оно со временем сделается одним из первых источников ее богатства. Цена скота везде соответствует количеству народонаселения, и возвышается вместе с умножением числа жителей. В Англии и Голландии говядина дороже хлеба, и за десятину пастбища платится найма более, нежели за десятину посеянного хлеба. В России, особенно в Полуденной, замечается противное, и хотя хлеб дешев, но скот еще дешевле. Причина тому очевидна: нет рук для обработания всей земли, и плата за работу столь дорога, что земля, несмотря на дешевизну оной, не возвращает употребляемых на ее издержек; а от того большая ее часть остается невозделанною и не может приносить дохода иначе, как быть употреблена для скотоводства.

Некоторым, может быть, покажется странно, что мы называем высокою плату за работу в такой стране, где хороший работник получает в сутки от 60 до 80 копеек, тогда как в других землях, напр. в Англии, платится рабочим вдвое и втрое более. Число денег, в сем отношении, не может служить мерою для сравнения. Рубль или даже полтора рубля едва достаточны для дневного пропитания работника в Англии; но в России человек, получающий в день 60 копеек, за 15 или 20 коп. находит себе достаточную и здоровую пищу, а остальные деньги может сберегать. Впрочем, высокая плата за работу не есть зло: напротив того, она показывает развитие и умножение сельской промышленности. Плата за работу, подобно всем товарам, соответствует ходу торговли. Она дорога, когда есть на нее большие требования, и дешева там, где много рук.

Возвратимся к отпуску сала. Несколько миллионов рублей, ежегодно поступающие от продажи сего произведения в руки поселян и мелких промышленников, не могут не поощрять их к продолжению своего ремесла. Часть сей суммы конечно будет употреблена на новое заготовление того же товара; но другая и, может быть. большая часть произведет улучшения или новые введения в других отраслях сельского хозяйства. Между тем житель степи, обогащенный скотоводством, оставит глиняную хату свою, и из-под соломенного или камышевого ее крова переселится в каменный домик, построенный им из доходов нескольких лет.

Торг салом приносит еще косвенную, но важную пользу. Оный не только не вредит земледелию, но поддерживает оное. Скот, убиваемый для сала, большею частью состоит из волов, уже неспособных возить плуг; они были бы бесполезны для поселянина, если бы он не мог обратить их на сие употребление. Торг салом доставляет ему возможность старый скот заменять молодым, с небольшою прибавкою. Таким же образом обращаются в пользу волы, привозящие в здешний край хлеб из внутренности России, и негодные уже на работу.

Рассуждения сии дают понятие о том, сколь выгоден для Южной России торг салом, и сколь велики в сем отношении преимущества здешнего края, не только пред большею частью европейских государств, но и пред прочими областями России. В губерниях, прилегающих к Балтийскому морю, умножение народонаселения постепенно возвышает цену скота, и следовательно делает добывание сала дороже, но в крае Новороссийском действие сие еще долго не будет ощутительно. В то самое время, когда на Севере и во внутренности России значительно увеличившееся число жителей станет развивать и умножать различные отрасли промышлености, наш край будет пользоваться выгодами, получаемыми от многочисленных стад теплого климата и изобильных пажитей.

В заключение сделаем еще одно важное примечание. Хотя сало, следуя за общим ходом торговли, постепенно упадало в цене, и от 16 рублей в 1818 году, понизилось до 11 и 12 рублей в 1819, а наконец в 1824, 1825 и 1826 годах дошло до восьми и восьми с половиною рублей, но отпуск оного заграницу, несмотря на такое понижение цен, постепенно возвышался и возвышается. Доказательством сего служит прилагаемая таблица.

В 1814 году вывезено сала на сумму 84 554.

1815 - 72 175.

1816 - 103 397.

1817 - 90 318.

1818 - 185 110.

1819 - 368 792.

1820 - 1 137 461.

1821 - 1 591 540.

1822 - 991 723.

1823 - 2 184 762.

1824 - 1 764 566 - число пуд 209 118.

1825 - 2 687 334 - 316 157.

1826 - 2 800 000 - 331 873.

Изложенные в сей статье рассуждения и сведения, хотя относятся к одному из главнейших произведений наших, но приводят к общему заключению, что благосостояние Южной России неразрывно связано с торговлею. Менее, нежели в десять лет, отпуск сала удвадцатерился; в соразмерности с оным стада умножились, хозяйственные заведения увеличились, цены на недвижимые имения (*) возвысились, приобретенные капиталы разлились между всеми классами народа, и весь край почувствовал благодетельное влияние торговли.

(*) Просим читателей наших заметить, что мы берем в рассмотрение десятилетие от 1815 до 1825 года.

7 апреля.

Известие о керченской минеральной грязи.

Город Керчь, возникающий на развалинах некогда славной Пантикапеи, имеет в окрестностях своих также целебное произведение природы, именно минеральные грязи. Они находятся в 15 верстах от города, на берегу большого соляного озера Чукрак, прилегающего к Азовскому морю, и сходствуют с грязями, находящимися на берегах таковых же озер близ города Астрахани и Евпатории. Чукракская грязь, хотя менее других известна, однако, по уверению татар, имеет большее врачебное свойство, нежели евпаторийская, находящяяся в деревне Саки. Врачебная сила ее славится с незапамятных времен у татар, и утверждается ежегодными опытами.

Употребление грязи вообще крайне затруднительно. В исходе июля и начале августа начинается пользование оною. Для сего выкапывают поутру яму такой длины, чтобы человеку свободно можно было лечь, а глубиною четверти в две. Возле оной роют еще другую небольшую, но глубокую яму, для скопления соляной воды. Кончив сие, ожидают полудня. Если погода совершенно ясная и нет ни малейшего ветра, то можно лечь в грязь; в противном же случае должно отложить сие до следующего дня и долее, так, что иногда в продолжение 2 и 3 недель нельзя ни разу ложиться в грязь. От неосторожного употребления сей теплой грязи при ветреной погоде многие умирали. Она производит весьма сильный пот, а заслоняться от ветра нельзя, потому что щиты заслонили бы в то же время и лучи солнечные, кои необходимы для нагревания грязи и содержания оной в температуре возвышенной. - Если наконец настал благоприятный для употребления грязи день и час, т. е. полдень, то, раздевшись совершенно, ложатся в изготовленную яму, головою к югу, заслонив оную от солнечных лучей небольшою кровлею. Потом покрывают все тело вынутою из ямы грязью. Она весьма тепла. Тело нагревается нечувствительно, и наконец покрывается сильным потом. Полежав час и более, смотря по сложению, встают, омываются теплою водою, приготовленною в маленькой, возле выкопанной яме и одеваются. Иные советуют омываться предпочтительно пресною водою, что, кажется, не важно, лишь бы вода была теплая, чтобы не простудить тело. Полный курс составляет 4 или 5 ванн. О действии грязи рассказывают чудеса.

Не говоря уже о том, что крайне неприятно валяться в грязи вонючей и черной, как уголь, также не у всякого достанет терпения жить целый месяц в дурной татарской деревне, наблюдая погоду, дабы несколько разов поваляться в грязи. Вот, вероятно, главная причина, почему минеральные грязи вообще столь мало употребляются.

Между тем из публичных листов известно, что ротзекюльские морские грязи, на острове Эзель, употребляются следующим образом: купальни устроены в комнатах; ванны наполняются гретою морскою водою по термометру; в каждую ванну вливается ведро или половина ведра грязи. Нет никакого затруднения этот способ употребления приспособить и к керченской грязи. Тогда можно будет брать ванны в самом городе, доставляя грязь туда. Может быть, действие грязи будет в сем случае не столь действительно; но за то, вместо 4 или 5 ванн, можно будет принять, весьма покойно, 20, 30 или 60 ванн, что составляет полный курс на кавказских минеральных водах.

Грязь или ил минеральный получает свое врачебное свойство, вероятно, от минеральных источников, сливающихся на дне соляных озер, коих вода, смешавшись с соляною водою, образует на иле целебные осадки. Надобно знать, что те места на берегах соляных озер, где находятся целебные минеральные грязи, весною покрыты водою, которая к исходу лета спадает от сильных жаров, оставляя на дне жидкий, водою напитанный ил. Следовательно озерные грязи большую часть года находятся в одинаковом положении с морскими, почему при тех и других предположить можно одинакую причину их врачебного свойства. Грязь имеет запах, подобный сере, и на тело человеческое производит действие одинаковое с серными водами, почему должно заключить, что подземные источники, питающие ее, вероятно также серные. - Приняв сие, можно было бы, кажется, отыскать сии минеральные источники в возвышениях, прилегающих к целебным грязям, и даже, дав им направление поверхностное, пользоваться ими уже в виде минеральных вод. Ил не может иметь никакого, а соляная вода весьма малое влияние на врачебную силу сего произведения природы. Притом, может быть, сии источники имеют еще и некоторую возвышенную температуру. Х. Т.

7 мая.

Новые книги.

46. Гусар-невеста. Водевиль в одном действии, переделанный с французского М. А. Яковлевым. СПб в типогр. департамента народного просвещения, 1827. 62 стр. в 8.

Очень веселый водевиль, играемый на здешнем Императорском большом театре. Многие куплеты замысловаты и забавны, особливо похвала усам, которую поет молодой гусарский офицер, обривший усы свои из дружеского самопожертвования. Одно только странно: студент медицины Борской переряжается, тоже из дружбы, хлопцем-малороссиянином, и говорит каким-то изломанным наречием, которое ни малороссийское, ни русское. Во французских комедиях-водевилях, когда сочинители выводят какого-нибудь слугу-провинциала или проводника, принимающего на себя эту роль, то почти всегда заставляют его говорить парижским простонародным, или каким-либо близким к столице и понятным для ее жителей наречием, а никогда не услышишь, чтобы в целой пьесе действующее лицо говорило изломанным языком басков или поселян Прованса, которых столичная публика не поняла бы. И здесь Борскому никакой нужды не было ломать язык, или если б он и взялся говорить по-малороссийски, то должен был бы говорить хорошим малороссийским наречием, чтоб эта выходка имела какой-нибудь эффект; а не таким, как: "ита дивочка" и т. п. Это смешит один раек. У нас одна была удачная попытка в сем роде, а именно в Жидовской корчме; но польские жиды говорят в ней настоящим польско-жидовским наречием, и потому речи их забавляют тех из зрителей образованных, для коих они понятны. В водевиле Гусар-невеста куплет Борского в третьем явлении был бы весьма забавен, если бы написан был или просто по-русски, или чисто по-малороссийски; но здесь, будучи составлен из слов, взятых невпопад из краткого малороссийского словаря, приобщенного к Энеиде Котляревского, - он совершенно теряет свое достоинство, и смешит разве наоборот, т. е. словами, поставленными не в своем смысле, не в своем мести и против ударения. С.

19 мая.

Новые книги.

51. Описание Киевопечерской Лавры, с присовокуплением разных грамот и выписок, объясняющих оное, также планов Лавры и обеих пещер. Киев, в типогр. Киевопечерской Лавры, 1826 года, в 4-ю д. л. 151 и 191 стр.

Это самое полное описание сей обители, первой из уцелевших доныне в России по древности своей, и по монастырскому уставу своему, и многие веки бывшей первою по благолепию храма Успения Пресвятой Богородицы, созданного в ней еще в XI веке по Р. Х. В сей книге весьма подробно изложены все исторические события, относящиеся к сей богоспасаемой Лавре; также описываются святые пещеры, находящиеся в стенах оной, с мощами угодников божиих, в них почивающими; памятники древности, драгоценные утвари и пр. и пр. Для отправляющихся в Киев на поклонение святыне богомольцев книга сия послужит верным и весьма достаточным путеводителем; а те, кои не были там, пожелают узнать о сокровищах мира горнего и о драгоценных памятниках земных, заключающихся в Лавре Киевопечерской, могут почерпнуть из сего сочинения подробные и основательные сведения о сих предметах благоговения и чествования. - Кроме шести планов Лавры и пещер, к сей книге приложен еще вид Киевопечерской Лавры с запада от святых врат, снятый в 1826 году.

21 июля.

Новые книги.

76. Госницкий. Исторический роман, с описанием нравов и обычаев запорожцев. Соч. И. Т. - М., в типогр. Императ. Московского театра, 1827 года. 211 стран. в малую 12-ю д. л.

На заглавном листе этой книжки напечатан следующий эпиграф, который мы списали с дипломатическою точностью:

Mechants Zoils!...

Plus votre appressionsera voilente

Plus ma gloire sera échante.

Torquato Tasso.

Эпохою описываемых в романе происшествий выбрано кратковременное царствование Василия Иоанновича Шуйского. Содержание романа следующее: Князь Иоанн К., подозреваемый Шуйским в измене, уходит из военного русского стана, дабы избегнуть смертной казни, на которую царь осудил его, и скрывается в Запорожской Сечи. Между тем, посланные царя преследуют его; в то же время ищут его и польские рассыльщики, которым велено от короля Сигизмунда найти сего князя, во чтобы ни стало; ибо король хотел отмстить ему за вред, причиненный польским войскам от сего храброго князя. Но гостеприимные запорожцы не выдают его: скрывают его от сыщиков царских, и грудью стоят за него против польских разъездов. Особливо друг его Леонид и есаул Госницкий жертвуют для него всем и подвергают жизнь свою опасности для его спасения. Госницкий попадается вместо его в плен к полякам, находит в коменданте крепости своего дядю, у которого две дочери: одна из них объявляет себя непреклонною неприятельницею Госницкого, другая его защищает. Наконец, Госницкий, обыкновенным романическим чудом, уходит с товарищами своего заключения, перелезает чрез стену, и на стене, чтоб не терять напрасно времени, колет друга своего Леонида, который шел избавлять его. Но людей тогдашнего времени не так легко было заколоть насмерть: Леонид выздоравливает, а Госницкий, в раскаянии, бежит из Запорожской Сечи, и куда бы вы думали? - В Богемию. Встречный поляк говорит ему, что он находится почти на границе "польских владений с баварскими". Как бы то ни было, Госницкий очутился в Богемии, воюет там в войске графа Мансфельда, забывает о прежней любви своей к дочери пана Яна, и женится на Марии, дочери графа Турна. Но едва успел он обвенчаться, как сказывают ему, что завязалось сражение; он бросается в самый пыл, дерется как лев и падает под ударами - вечная память! скажут читатели: ничего не бывало! его отыскивают, вылечивают, и он живет да поживает с молодою своею супругою. Между тем, человек, для которого он, можно сказать, лез из кожи - кн. Иоанн К., по пленении поляками царя Василия Шуйского, возвращается в войско, собиравшееся под предводительством Пожарского - и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. И не жаль! Тогда как Леонид и Госницкий столько за него хлопотали, он или пировал, или прятался, и, судя по роману, нисколько не заслужил такой героической к себе привязанности.

Несообразностей и невероятностей в этом небольшом романе едва ли не по числу страниц. Госницкий - поляк, и воюет против поляков; имя его - Леонор, а родословная очень чудесна, даже и для романа. В войске запорожцев и поляков встречаем беспрестанно немецкие имена: Вольф, Лейнах, Гунтер. Этот Гунтер, гражданин целого света, как говорит о нем сочинитель, и сержант в запорожском войске (!), поминутно отпускает разные чужеязычные фразы, как напр. Voto a Dios, Malissime, non ii amice и пр. и пр. Эпоха для романа выбрана очень удачно, но самый роман никак не удался: происшествия в нем спутаны и сбиты одно на одном, и ни одно порядочно не рассказано. Обещанного описания нравов и обычаев запорожцев напрасно бы стал искать читатель: этих запорожцев смело можно назвать именем какого хочешь другого народа, и от того не будет ни малейшей перемены в сущности дела. Слог романа отрывист, и не везде чист. Лучше всего, по нашему мнению, первая глава, где довольно изрядно представлено положение России в царствование Шуйского. Впрочем, как в этом приступе, так и в некоторых бледно-начертанных характерах лиц, роман сей есть слабое, неудачное подражание романам С. Вальтера Скотта.

11 октября.

Новые книги.

В книжном магазине И. В. Сленина, у Казанского моста, в доме Энгельгарда (бывшем Кусовникова) поступили в продажу сочинения г-жи Любови Кричевской: Две повести: Коринна и Эмма, драма: Нет добра без награды и Избранные исторические анекдоты, ею изданные. Цена каждой из сих книжек 4 рубля, а всем трем вместе - 10 руб. Желающие получить сии книги в Харькове могут адресоваться к его высокоблагородию Григорию Федоровичу Квитке. Соотечественники наши всегда славились подвигами великодушия и сострадания. Не к строгому, образованному вкусу, но к сердцу их обращаемся, испрашивая их внимания к сим сочинениям девицы, пишущей более по внушению сердца и часто весьма удачно отыскивающей в нем те струны, которых звуки нравятся душам чувствительным. Чтобы познакомить читателей наших с побуждением, по коему г-жа Кричевская издала свои сочинения, выписываем здесь объявление, напечатанное на обертке оных: "Любовь Кричевская, коея сочинения отрывками были помещаемы в Украинском вестнике на 1816 год и потом изданы были особою книгою в пользу Харьковского института благородных девиц, издает новые свои сочинения, также не для того, чтобы снискать славу или имя писательницы, но с самою благородною целью: в пользу матери своей. Для чувствительных душ довольно сей причины, никто не будет изыскивать недостатков в ее сочинениях, никто не упрекнет ее в тщеславии и самонадеянности." - К сожалению последнее предположение, или лучше воззвание к чувствительности, не подействовало на некоторых гг. критиков: в Московском телеграфе слишком строго судили о сочинениях г-жи Кричевской. Конечно, у нас необходима критика справедливая и строгая, но она должна допускать исключения; особливо, когда лица, подвергающиеся суду ее, вступают на поприще литературное не только без всякой назойливой уверенности в совершенстве своего труда, но сами испрашивают снисхождения читателей, и сверх того оправдываются прекрасным побуждением. Кто, в светском быту, захотел бы громко жаловаться на высокую цену билетов лотереи или концерта, разыгрываемых в пользу бедного семейства? Сочинения, печатаемые с тою же целью, должны необходимо пользоваться и тем же исключением в глазах снисходительной и сострадательной публики. В воле каждого состоит, купить или не купить, или другими словами: положить или нет свое приношение в пользу страждущего человечества; но отвергать с суровостью сего рода молчаливые просьбы - слишком не великодушно. - В следующих номерах Северной пчелы мы поместим краткие рассмотрения каждого из сочинений порознь г-жи Кричевской. Благосклонные читатели увидят, что сочинения сии заслуживают внимание и независимо от цели, с которою они изданы. Смв.

13 октября.

Новые книги.

107. Малороссийские песни, изданные М. Максимовичем. М. в типографии Августа Семена, при Императорской медико-хирургической академии. 1827 г. в 16 д. л. XXXVI, 234 и 9 стр.

В предисловии издатель говорит о характер малороссийских песен, о различии между ими и песнями русскими, и наконец о правописании, им изобретенном, которое он соблюдал в сем издании. - Самые песни разделены им на 4 книги; в первых трех помещено 100 песен, а в четвертой, заключающей в себе песни обрядные, находится 22. - В конце приложены: словарь, в котором объяснены слова, встречающиеся в песнях, взятые большей частью из польского языка; несколько примечаний к песням, пять получены издателем по окончании книги от г. профессора Императорского виленского университета И. И. Лобойка, и баллада Твардовский, напечатанная в №6 Вестника Европы сего года и перепечатанная в №27 Славянина. - Предоставляя знатокам малороссийского языка оценить вполне труд г. Максимовича и достоинство изданных им песен, мы с своей стороны скажем, что нам особенно понравились песни: II, VI, XXI, LIX. - Баллада Твардовский, сочиненная одним ученым малороссиянином, по словам знатоков сего языка, исполнена красот пиитических. - Изданием сих песен г. Максимович сделал правильный подарок своим землякам; - желательно, чтобы кто-нибудь из наших соотечественников издал собрание собственно русских песен, не примешивая к ним переведенных с французского и других языков. - Збрв. Москва.

20 октября.

Письмо к издателям.

Севастополь, 1827. Сентября 26.

Открытия на пепелище древнего Херсона продолжаются. Судя по работе, сделано весьма много, однако поныне приобретено еще мало удовлетворительного. От прежде-открытой церкви на северо-западе, т. е. ближе к средоточию развалин, отрыто еще другое каменное строение. Длина оного около 12 сажен. Вход обращен на запад, а закругление, где должно предположить находился алтарь, на восток. Словом: и сие строение есть по-видимому церковь, хотя в плане и не имеет фигуры креста, как обыкновенно водится, но продолговатого прямоугольника. Достойно удивления, что внутри оного, там, где бы должен быть алтарь, находится еще другая весьма малая каменная церковь или часовенка. Строение сие грубой отделки, без всяких изящных украшений и вкуса. В нем найдено, правда, несколько мраморных колонн, капителей и баз, но все они также грубой обделки. На первых изображены в барельефе кресты, кои походят на мальтийские. Самый мрамор также дурной, бело-сероватый. Колонны вышиною около сажени. Очевидно, что они поддерживали не самую церковь, но какие-либо части оной, может быть хоры, алтарь и т. п., что подтверждается и некоторыми при стенах еще видимыми остатками колонн. Кое-где есть такие же гробницы, как в церкви прежде-открытой. Замечательно также находящееся в средине церкви отверстие, которое походит на колодезь, однако, судя по расширению оного к низу, должно полагать, что это отверстие какого-либо подземелья, в котором погребались знатные покойники. - Около первой церкви открыто еще несколько ходов и гробниц, но впрочем нет также ничего заслуживающего особенное внимание. - Самое замечательное открытие г. Крузе, заведывающего отрытиями, суть беспрерывные следы водопровода, простирающегося верст на 5, довольствовавшего вероятно жителей Херсона водою, ибо нынешние остатки сего города лежат на выдавшемся в море, совершенно безводном мысе. Водопровод состоит из глиняных водосточных труб, кои отличаются от ныне употребляемых своею прочностью, большею длиною и гранями, которыми вся поверхность оных покрыта.

В последующих числах июня ездил я в Симферополь. Прохлада утра, цветущая зелень садов, орошаемых Белбеком и простирающихся до Дуванки, и наконец самое сие прелестное селение, делали сию дорогу весьма приятною. Но оттуда дорога извивается весьма круто на возвышенную равнину, уже совершенно лишенную всякой зелени и безводную. В Крыму лето и зима совсем другие, нежели у нас в России. Последняя, по беспрерывным дождям, походит более на глубокую осень; лето же, особенно в степной части Таврии, столь знойно, что поверхность земли, так сказать, совершенно жарится. Кроме садов, лежащих в узких долинах, нет нигде зелени. Поля представляются совершенно обгорелыми и покрыты трещинами. Нигде не находишь дерева, тени, прохлады, нет даже нигде былинки: все иссохло. Вся органическая природа скрывается. Странник видит пред собою только унылую пустыню, над собою пламенное солнце. Нельзе не вспомнить здесь, с сожалением о приятностях лета русского! Однако, хотя и нет ничего несноснее и утомительнее здешнего лета, но в замену того наслаждаемся мы здесь двумя веснами, весеннею и осеннею. Даже зимою покрываются поля иногда свежею зеленью и цветами, и бывают весьма теплые дни; но такая зима предвещает всегда неурожайное лето. И земля требует отдохновения от трудов, и снег благодетелен для земли.

Первая станция в г. Бахчисарае. Наружность станции не предвещала ничего хорошего, но вошед в покой, нашел я, сверх чаяния, комнату весьма чисто убранную, и прекрасную молодую смотрительницу. Она и муж ее были весьма чисто одеты. Это нечто неожиданное у нас на Руси. Почтовые станции у нас, кроме окрестностей столиц, оригинально дурны. Я узнал после, что смотрительница - француженка, хотя впрочем, по чистому ее русскому произношению, нельзя было никак того полагать. От чрезвычайного смешения народов здесь вообще говорят таким изуродованным русским языком, каким вероятно говорили только после столпотворения. Этот язык можно назвать татаро-греко-армяно-мало-велико-российским. Надобно иметь крымские уши, чтобы понять что-нибудь. - Смотрительница, судя по ее обращению, кажется, достойна лучшей участи; печальное лицо ее убеждает, что она и сама чувствует несчастное свое положение; а печальная красавица в ком не возбуждает участия? - От последнего, бывшего здесь наводнения, терпели особенно многочисленные здешние кожевенные заводы. Впрочем большого вреда не было, и все опять понемногу восстановляется. Таковые несчастные случаи здесь, сказывают, не редки; однако вода никогда не разливалась еще с такою быстротою, как ныне. Она вдруг с ужаснейшим ревом прорвалась чрез стену в дом смотрителя, так, что жена его с грудным ребенком на руках вынуждена была искать спасения чрез окно. Причиною сих частых наводнений конечно неблагоприятное положение города в узкой долине; также и дурное расположение домов и улиц, и совершенный недостаток в канавах. - И тогда еще по некоторым улицам струились быстрые потоки. Если бы крайние строения города оградить канавами, для доставления воде, ниспадающей с гор, свободного стоку, то можно бы предупредить наводнение города. Но кто уговорит татар, народ, подобно пернатым, пекущийся только о настоящем дне, трудиться для будущности сокрытой? Твердая вера в предопределение также поблажает природной неге и беспечности поклонников Магомета. - Задние улицы города были весьма испорчены. На возвратном пути из Симферополя я с большим трудом добрался по сим струям до монастыря. Но труд мой вознаградился рассматриванием сего прелестного ущелья: целые каменные горы висят над головою; разбросанные сады, сельские домики, минареты, тополи представляются в самом приятном разнообразии. Монастырь, подобно птичьему гнезду, висит на отвесной каменной горе... В другой раз об нем.

В Симферополе был тогда базар. Длинные ряды повозок и маленьких лавочек простирались по площади и многим к ней прилежащим улицам. Пестрота презанимательная. Возле брадатых русских горшечников немцы, в соломенных шляпах, выгружали из длинных фур свежее масло, сыр, цветную капусту, а угрюмые татары - фрукты. Иные из последних громким голосом и нараспев возвещали о продаже своих произведений, особенно бузники. Караимы сидели важно в маленьких своих лавочках, покуривая табак. Толпы голых цыган взывали к проходящим: джаном, джаном бояр, алла ичин вер, т. е. просили милостыню. Малороссияне стояли молча и нахмурясь при своих возах, а поворотливые греки и армяне вертелись в своих овчинных шапках. Жиды мало берут участия в сем торжище и остаются зрителями. Множество мужчин, нарядных барынь, старух, девушек, солдат, татар, греков, армян и разных восточных народов, также мастеровых немецких, французских и итальянских, составляют покупателей и зрителей. - Этнографу и наблюдателю нравов предлежит здесь обширное поле. - Людей толпится на базаре вообще весьма много. Это род праздника. Все жители города и всех состояний являются непременно на базар. - Произведения земли, ныне же особенно зелень и фрукты, лошади, рогатая скотина и разные другие мелочи составляют предметы торговли. Торг бывает еженедельно, и начинается с пятницы, а оканчивается в субботу в полдень. Тут все запасаются на неделю съестными припасами. Это не совсем удобно в столь жарком климате, каков здешний.

(Продолжение впредь.)

22 октября.

Письмо к издателям.

(Продолжение).

Удивительно какие лица имеют здешние немецкие колонисты, особенно в сравнении с выразительною, и смею сказать, с историческою физиономиею восточных народов. Величайшая простота написана была на лицах всех мужчин и женщин, мною виденных. Нравы, род жизни, не имеют ли влияния на физиономию народов? - Германцы, описываемые Тацитом, едва ли имели такую физиономию.

Здесь увидел я другую француженку с мужем ее, теперь унтер-офицером тамошнего гарнизона. Забавно видеть нашего служивого, объясняющегося по-французски с своею женою, которая сохранила весь костюм и все манеры своего отечества. - В Симферополе вообще весьма много иностранцев. Кроме немецких колонистов, поселенных правительством, большую часть оных привлек сюда бывший гражданский губернатор г. Бороздин. Он занимал их на суконной своей фабрике в прелестном его имении Сабли; но ныне сие имение принадлежит другому; заведение потеряло блеск свой, и будет продано с публичного торгу, а мастеровые, трудившиеся там, рассеялись во все стороны. - Нигде нет такого смешения народов, как в Симферополе.

Отрытия древностей в Симферополе прекратились. Место сие находится за военным госпиталем, от которого отделяется глубокою рытвиною. Оно весьма возвышено. От левого берега Салгиря отделяется небольшою равниною, составляющею долину сей реки. На правом берегу Салгиря, почти против сего места, находится загородный дом гражданского губернатора г. Нарышкина: сие конечно и было поводом, что многие описывали сие место лежащим за домом губернатора. Из всех сих обстоятельств вы усмотрите, что развалины сии можно безошибочно принять за остатки древнего греческого города Гаргаза. Поистине удивительно, что жители Симферополя по сие время не обратили ни малейшего внимания на сие место, хотя один взгляд на оное должен уверить, что там было некогда поселение. Вся поверхность изрыта и покрыта камнями, кои хотя и обросли зеленью, однако не укрылись еще вовсе от взоров. В некоторых местах сделаны довольно значительные отрытия, но сия работа ныне прекращена. Сколь много любопытного укрывается таким образом от нашего внимания!

Я имел честь уведомить вас, что найденные там монеты куплены Султаном Гиреем. Он принадлежит к числу необыкновенных людей. Он происходит от прежней владетельной ханской фамилии в Крыму. В молодости завезен, не знаю по какому случаю, в Англию, где воспитывался, принял христианскую веру и женился на англичанке. Ныне пребывает он в Симферополе, где имеет свой дом, получает от нашего правительства пенсию, и живет как англичанин. Сказывают, что он человек весьма просвещенный и любезный. Время, к сожалению, не позволило мне познакомиться с ним.

Город, особенно же правый берег Салгиря, представляется с развалин древнего Гаргаза в самом живописном виде. Он покрыт длинным рядом садов с красивыми загородными домами; принадлежащие губернатору и г. Мильгаузену, замечательнейшие между оными. Далее направо дом знаменитого нашего академика Палласа. С каким особенным чувством смотришь на жилище, где трудился великий человек! Под темною зеленью садов струится прозрачный и тихий, теперь, Салгирь. С левой стороны представляется город в прекрасной перспективе. Наконец весь сей ландшафт венчается с правой стороны лежащими в отдаленности горами южного берега, и царицею их Шатыр-дагом. - Это настоящая точка, откуда должно снять вид Симферополя.

Нельзя не упомянуть о г. Мильгаузене; он - лейб-медик высочайшего двора, и по расстроенному своему здоровью живет ныне здесь. Хотя обстоятельства сии и прежняя его деятельная служба конечно дают ему полное право наслаждаться покоем, однако он, несмотря на все сие, и ныне, как истинный друг страждущего человечества, никому не отказывает в своей помощи. Почтенный этот муж - истинный благодетель сего отдаленного края. Со всех сторон прибегают к нему страждущие, и получают всегда желаемую помощь. Я сам принадлежу к числу сих последних. Ему же находящийся здесь в Симферополе странноприимный дом Таранова-Белозерова обязан прочным своим основанием. Заведение сие помещается ныне в огромном доме, который, можно сказать, лучший в городе.

В Симферополе был тогда и экзамен в гимназии. Воспитанники были в праздничном наряде; иные несли в руках с торжественным видом похвальные грамоты. Гимназия, судя по малому числу учеников и малолетству их, кажется, не соответствует еще своему назначению. Верхнего класса вовсе нет, а в третьем только несколько учеников. Этому виною не училищное начальство, но жители города. На следующий день был экзамен в частном заведении, где обучаются дети почти всех, хотя несколько достаточных жителей. Что причиною такого предпочтения к частному училищу, притом и дорогостоющему, не понимаю. - Там, сказали мне, учат более по-французски!

На возвратном пути в Бахчисарае нашел я весь обширный двор Ханского дворца, покрытый веселящимся народом. Длинный ряд музыкантов играл на свирелях, рогах и скрипках, бил в бубны и барабаны. Скрипки для большого шума имеют внизу еще второй ряд струн металлических. Множество поваров трудилось над приготовлением кушанья. Словом, всюду видны были самые огромные приготовления к самому огромному пиру. Ученики сапожников и всех прочих ремесл, употребляющих разные кожи или возделывающие оные, давали своим мастерам пир, в знак благодарности за полученное учение, по случаю окончания оного и поступления в подмастерья и мастера. То же самое наблюдается и всеми прочими ремесленными разрядами. Обычай прекрасный и достойный подражания. О числе ожидаемых посетителей можете судить по тому, что одного сарачинского пшена варилось, как мне сказывали, около 1200 ок, что составляет на наш вес 3600 фунтов. Также жарилось целое стадо овец, и приготовлены были многие кадки с бузою. Напиток сей делается из пшена, и получает посредством квашения в одни сутки крепость пива и даже вина. Он довольно приятного вкуса, и как сказывают, полезен для здоровья. Магомет запретил употребление виноградного вина, разумея под сим конечно хмельные напитки вообще. Буду тогда вероятно не умели еще делать, а потому владычество Корана не простирается на него, хотя он также хмельной напиток. Толкователи Корана придержались точных слов Магомета, соскуча конечно быть вечно трезвыми. Магометане то же утверждают в рассуждении хлебной и фруктовых водок, о коих в Коране также не упомянуто. Таким образом многие учреждения делают от времени бесполезными, хотя бы и были начертаны, так сказать, с точностью дипломатическою.

(Продолжение впредь.)

25 октября.

Письмо к издателям.

(Окончание.)

Дворец Гиреев походит теперь на старую кокетку, застигнутую в уборной. Храм сей доступен только до тех пор, пока одни грации, без помощи искусства, украшают прелестных жриц оного. Но он, подобно святилищам древних египетских жрецов, для всех неприступен, когда неумолимое время разрушает с каждым днем новую прелесть. Тогда уборная превращается в косметический магазин, в химическую лабораторию. На столе лежат зубы, приводящие в стыд своею белизною и самый снег; розы и лилии сокрыты в банках; на деревянном болване покоятся прекрасные, или лучше сказать огромные кудри, кои украсят сегодня ж голову вечно-юной прелестницы. Кто же осмелится проникнуть в сии тайны, сокрытые для смертных! - Но что сказать о самой жрице? - Увы! Всюду выглядывает одно только разрушение, причиненное злым Сатурном. - В таком же положении нашел я дворец Гиреев; то же впечатление сделало на меня это разрушение. В огромных покоях оного нет уже безмолвных царедворцев; брадатые плотники оглушают воздух стуком своих топоров и веселыми песнями. В Диване не было совещаний о новом набеге на Россию. В гареме, вместо прелестных восточных гурий, сидели бабы в запанках и кичках, убаюкивая своих малюток. В кухне варились щи; в саду ребятишки играли в бабки. Я ходил на поклонение фонтану, который вдохнул Пушкину столь сладкие песни; но, увы! он уже не журчал, не внушал тихой меланхолии! - Какое ужасное превращение! - Но скоро, скоро, стук секир прекратится, и водворится опять Гирей? Нет, слава Богу и хвала Екатерине! Водворится безмолвная тишина. - Скоро терем Гирея, по велению белого царя, возникнет, подобно фениксу, из пепла своего с новым блеском.

Дворец возобновляется, с сохранением прежнего вида его: оттого теперь все в таком беспорядке. Огромные покои не имеют уборов; окна без рам, двери без притворов; кое-где потолки недокрашены; мраморные скрижали Гиреев, исписанные золотыми буквами, стоят верх дном; фонтаны не бьют; гробница соперницы грузинки стоит в осиротении. Все это делает весьма неприятное впечатление. - Еще не понимаю, по какому поводу стража дворца гробницу христианской невольницы одного из Гиреев называет решительно гробницею графини Потоцкой! Кажется, еще до Пушкина признавали ее полькою, но кто сделал ее графинею Потоцкою?

Один ученый, известный своими метеорологическими предсказаниями, предрек, что в сем году будут частые бури и дожди. В рассуждении Крыма это действительно сбывается. С весны были сильные бури, дожди и грозы. Бахчисарай затоплен. Туманы и ветры повредили цветы на фруктовых деревьях, особенно же на яблонях; виноград завивался также редко. Абрикосов вовсе не было, а персиков мало. Лето было ужасно сухое, дождя вовсе не имели; но с исхода августа небо покрыто было облаками целый месяц; дожди были также часты, особенно в горах. Крымское вино будет потому в сем году довольно водянисто. И здесь, как в некоторых других местах, превращают воду в вино, или лучше сказать вино в квас. - Крымское вино в бесславии; вину сваливают на безгласную почву, на виноград, они не оправдываются, следовательно виновны. Однако вино, делаемое в Судаке, в казенном саду, доказывает противное. Крымское виноделие заслуживает особенное внимание правительства. Умножив виноградные сады, и улучшив виноделие, Крым мог бы довольствовать большую часть России вином, и вином хорошим. Россия, обладающая всеми климатами, вовсе не имеет надобности в иностранных продуктах. - С 4 на 5 число июля наблюдали комету. Особенного ничего не замечено в атмосфере. Термометр показывал в тени около 20 град.; иногда жар возвышался до 27 град.

Эскадра, назначенная для практического плавания, вышла на севастопольский рейд около половины июня. Она состояла из 6 линейных кораблей и 3 фрегатов. Один из первых, Франц, имеет более 100 пушек, прочие 70 пушек. Эскадрою начальствовал вице-адмирал Мессер, а под ним контр-адмирал Патаниоти. - Ужасная канонада, которую открыл флот в одно утро, заставляла думать, что конечно османы учинили на него нападение, однако по выправке оказалось, что только чистили пушки. Морское сражение конечно самое ужасное. Люди сбиты в малом пространстве; каждое ядро гибельно; самые части корабля своим разрушением угрожают смертью; под ногами мины; одна удачно пущенная бомба, и корабль на воздухе; одно ядро в подводную часть, и он тонет. - На кораблях были частые празднества: при громе пушек пили здоровье императора, вечером и танцевали. Вообще со времени выступления флота на рейду ожил весь город. Море покрыто судами, берег - экипажами и дамами, кои едут на корабли и возвращаются с оных. Почти целый день гремит на кораблях музыка. - Надобно сказать, что Севастополь - город совершенно военный и походит на лагерь. На улицах видны только одни матросы и солдаты. Беспрерывная пальба из пушек, барабанный бой и музыка раздавались без умолку. Эскадра вышла в море 30 июня. На рейд же прибыл из Николаева вновь выстроенный линейный корабль Париж, о 120 пушках, который вскоре присоединился также к эскадре. В первых числах августа эскадра возвратилась на рейд. Музыка и пушки опять загремели и море покрылось людьми. Несколько судов делали примерную высадку и атаку укрепления. Матросы строили колонны, рассыпались, вновь составляли густой строй и производили атаку. Недели чрез две эскадра выступила опять в море; к оной прибыл и сам главный командир Черноморского флота г. вице-адмирал Грейг, приехав из Николаева на яхте. Эскадра производила разные маневры и примерные сражения. 7 сентября пушечная салютация известила город о прибытии г. Грейга на яхте. Он отправился немедленно для осмотра работ, производящихся при водопроводе. - Город нуждается водою, особенно хорошею, а наиболее затрудняются корабли в поспешном наливании себя водою. Ныне приняты меры к отвращению сего неудобства: вода проводится из большого резервуара в город. Древний Херсон, как видно по остаткам, довольствовался водою из сего источника. Вода будет проведена по главным улицам, на коих построятся небольшие водохранилища. Водопропод будет иметь протяжение около 5 или 4 верст. Он составляется из глиняных водоточных труб. Работою заведывает англичанин, нарочно для сего присланный. - Того ж числа вечером г. Грейг возвратился к флоту, к которому, во время нахождения в море, присоединились еще разные другие суда, равно эскадра, возвратившаяся из крейсерства близ Абазинских берегов. Около половины сего месяца вытерпел флот ужаснейшую бурю, по случаю равноденствия, однако без всяких неприятных последствий. Наконец 18 сентября поутру явилась эскадра пред городом и потянулась длинною линиею в бухту; 23 был смотр кораблям, и, как флотские говорят, депутатский, после чего корабли потянулись с рейда в гавань. Х. Ш.

24 ноября.

Критика.

В №88 Одесского вестника напечатаны замечания на статью, помещенную в №№126, 127 и 128 Северной пчелы. Сообщаем оные нашим читателям.

Письмо к издателям.

В №№126, 127 и 128 Северной пчелы помещено письмо г. Х. Ш. к издателям сей газеты, в котором нашел я так много неверностей, насчет нашей любезной Тавриды, что считаю нужным изобличить их в издаваемом вами Вестнике. Прежде всего замечу простосердечно, что я не понимаю цели письма г. Х. Ш.; там все перемешано: древности, промышленность, севастопольский флот, напиток буза и проч. и проч. Добро бы еще, если б в сем затейливом pot pourri точность заменяла недостаток порядка, но по какому-то особому несчастью и этого там нет.

Вот вам некоторые возражения на важнейшие статьи послания г. Х. Ш.

Он говорит: Отрытие древностей в Симферополе прекратилось; а несколько ниже: сколь много любопытного укрывается таким образом от нашего внимания. Это несправедливо: отрытие древностей близ Симферополя не прекратилось, а только отложено до будущей весны. Эта работа поручена столь известному ученому, и местное правительство так видимо заботится об успехе сих полезных изысканий, что конечно ничего не было и не будет упущено для пользы археологии и сопредельных с нею наук. Заметим присем, что г-ну Х. Ш., который выдает себя за столь ревностного любителя древностей, не должно было бы доказывать, будто развалины близ Симферополя можно безошибочно принять за остатки древнего греческого города Гаргаза, тем, что место, на котором видны сии развалины, находится за военным госпиталем и отделяется от левого берега Салгира небольшою равниною. Подобное доказательство невольно напоминает известный риторический пример: в углу стоит палка, следовательно идет дождик. - О положении города Гаргаза много было споров между знаменитейшими изыскателями древностей. Один из известных наших археологов сообщил мне насчет сего предмета следующее замечание, к которому ничего не остается прибавить.

"Ученый Маннерт принимает реку Салгир за древний Тапсис, и в следствие того означает положение Гаргазы на западном берегу сей реки, не определяя однако же, в какой именно точке стоял означенный город. Но самое сие весьма неопределительное заключение Маннерта не основано ни на каких доказательствах. О реке Тапсисе, городе Гаргаза и некоторых других окрестных местах упоминает только один Диодор Сицилийский, повествуя о войне, происшедшей за наследие между сынами Перисада І, царя боспорского; упоминает почти мимоходом, не означая местоположений. Прочие древние историки и географы не сообщают нам о том ни малейшего сведения, отчего и произошли между учеными весьма разнообразные и противоположные один другому толки о сем предмете. В противность мнению Маннерта Ортелий, Барбейрак, Весселинг искали реку Тапсис, следовательно и Гаргазу, на восточном берегу Азовского моря, а один из ученейших наших академиков переносит Гаргазу в окрестности Арабата. Различие мнений сих ученых мужей доказывает уже сколь темна и трудна задача о местоположении разных географических пунктов, в повествовании Диодора упоминаемых.

Если позволено будет, при случае сем, сказать мнение наше насчет мест, о коих говорит Диодор, описывая войну сынов Перисадовых, то мы должны будем признаться в невозможности определить ныне с точностью тех местоположений; но, вникая глубоко в смысл повествования историка, мы почти удостоверены, что театр означенной войны находился не на европейской, а на азиатской стороне Боспора Киммерийского, близ берегов Кубани, и что следовательно туда должны ученые устремить исследования свои для отыскания настоящего местоположения реки Тапсиса, города Гаргазы и других мест, Диодором упоминаемых. В подкрепление сего мнения, более сближающегося с мнением Ортелия, Барбейрака и Весселинга нежели с прочими, собраны нами многие доказательства, которые будут изложены в другое время и в другом месте.

Что же касается до признаков древнего укрепления, близ Симферополя находящихся, то об оных можно прочитать извлечение из ученого и обстоятельного исследования г-на Бларамберга в №№70 и 71 сего Вестника напечатанное. Всякий беспристрастный читатель согласится с мнением сего археолога, полагающего, что симферопольское укрепление составляло одну из трех крепостей, тавро-скифским царем Скилуром и сыновьями его построенных. Приводимые г. Бларамбергом доказательства, основанные на свидительстве древних писателей и достовернейших памятников, неоспоримы; а если и найдутся люди, которые будут стараться опровергнуть оные, то сим обнаружат они только или весьма непохвальное пристрастие, или самый вредный для науки скептицизм."

Перейдем далее. - Я не знаю, откуда взял г. Х. Ш. будто библейский миссионер, в Крыму живущий, происходит от древней владетельной ханской фамилии. Не знаю также, за что придает он ему великолепный эпитет необыкновенного человека, которым может обидеться скромность и совесть сего почтенного обитателя Тавриды.

Наконец приступаю к параграфу письма, который мне, как крымскому владельцу, более всего досаден. Г. Х. Ш. говорит, что крымское вино в бесславии, что вину сего сваливают на какую-то безгласную почву, и присовокупляет, что крымское виноделие заслуживает особенное внимание правительства. - Здесь беспрерывные заблуждения. Во-первых, крымское вино не в бесславии: это доказывается тем, что продажа оного год от году умножается, и что даже к императорскому двору приняты некоторые роды оного. Почва земли на южном берегу, в Судацкой и другой долинах Крыма, так благоприятна для винограда, что возбуждала удивление и даже зависть многих иностранных знатоков. Крымское виноделие не только заслуживает, но и получило уже особенное внимание правительства. Доказательством этого служит учреждение Компании для улучшения крымских вин, выписывание лучших иностранных винодельцев, великолепные виноградные плантации, вновь заводимые на разных местах южного берега, устроение погребов и само возвышение цен на вина, вновь выделанные. Всем просвещенным людям, занимающимся сею промышленностью, известны причины, препятствовавшие доселе развитию сей богатой ветви крымского богатства, причины, которые несколько раз уже были изложены в Одесском вестнике. Наставленные опытностью и поощряемые правительством, крымские владельцы назад никогда не подадутся, и виноделие Тавриды год от году будет приходить в большее усовершенствование. В конце сего протеста приведу еще одну фразу, в пример неточности и неверных понятий г. Х. Ш. По его мнению Россия, обладая всеми климатами, вовсе не имеет надобности в иностранных продуктах. Спрашиваю, где же у нас сахарный тростник, кофе, чай, красильные изделия Индии и другие колониальные произведения? (*) Да если бы мы и имели все это, то неужели, в угоду г. Х. Ш., надлежало бы нам оградить себя каменною стеною, запереть наши гавани и уничтожить все торговые сношения с иностранными землями; сношения, которые в общем итоге составляют просто мену взаимного труда народов. Надеюсь, м. гг., что вы не откажетесь поместить в ваших листках моих замечаний. Вы говорите правду о вашем крае, и я советовал бы столичным жителям и путешественникам почаще с вами справляться, когда дело идет о Южной России. Имею честь быть и пр. Крымский помещик.

(*) Это замечание очень похоже на привязку. Г. Х. Ш. не говорит, чтоб Россия имела все иностранные произведения. У него именно говорится о вине, а что у нас можно и должно усилить виноделие и ослабить ввоз вина из-за границы, то сие не подлежит никакому сомнению. И правительство, и частные люди, и г. Х. Ш. и Крымский помещик в этом согласны. К чему же спорить о словах и по-пустому затемнять дело? Прим. изд. Сев. пчелы.

10 декабря.

Письмо к издателям.

Судак (в Крыму). 19 ноября.

14 ноября была погода тихая и теплая; в 9-м часу вечера поднялась буря, продолжавшаяся во всю ночь до самого утра и выпало немного снегу, который при восходе солнечном тотчас исчез. 15-го числа поутру около 9 часа опять пошел снег крупинками на несколько минут, и тотчас же сошел; а после во весь день погода была теплая и довольно ясная. Ввечеру, часу в 10-м, опять началась сильная буря с дождем, которая продолжалась до самого утра 16 числа, все усиливаясь; поутру же, при восходе солнечном, буря сделалась ужасная, дождь пошел проливной при громе и молнии, до 10 часа; после чего ветер сделался гораздо тише и дождь перестал; лишь осталась пасмурная погода; ввечеру по захождении солнца пошел опять проливной дождь с сильным ветром до полуночи; к рассвету 17 числа сделалось тише; стало морозить, так, что поутру в 10 часу кое-где еще виден был на мелких лужейках, откуда не могла стекаться дождевая вода, лед толщиною в ножевой обух; в расстоянии же десяти верст и далее к северу горы покрыты были снегом; также и в отдаленности за сто верст отсюда к южному берегу видны были горы, снегом покрытые; после того погода была тихая и при солнечном сиянии довольно теплая до третьего часа пополудни: тут опять начался холодный ветер с юго-востока, попеременно с градом, снегом и дождем; к четырем часам сделалось совсем темно, начались опять гром и молния в сопровождении проливного дождя, что продолжалось до 10 часов ночи: тогда дождь и гроза перестали, а продолжалась лишь жестокая буря до утра 18 числа; при восходе солнечном ветер поворотил на северо-запад, буря усилилась, и пошел густой снег, который продолжался минут десять, от коего однако ж остались следы лишь на самых высоких окружных горах: потом ветер поворотил к югу, и сопровождался по временам мелким дождем; изредка показывалось солнце. В ночь с 17 на 18 был опять небольшой мороз; но, несмотря на необыкновенную в сие время года суровую погоду, в саду цветут розы, разные другие цветы, земляника, на коей есть спелый и полуспелый плод; даже лимонные, апельсинные, лавровые, гранатовые, рожковые, финиковые, фисташковые, оливковые и подобные деревья на вольном воздухе ни мало не потерпели; и мы имеем надежду, что чрез несколько дней, или может быть часов, будем опять наслаждаться прекраснейшею весеннею погодою до Святок, когда обыкновенно бывает здесь зима на несколько дней: вообще же можно безошибочно считать, что в продолжение всей зимы едва ли бывает здесь две недели зимних дней.

Здешние места, по благорастворенному своему климату, могли бы служить целительным бальзамом для тех из русских, наших соотечественников, для коих, по причине преклонности лет или расстроенного здоровья, суровость северного климата убийственна. Зачем бы, казалось, искать за границею того, чем мы можем наслаждаться в своих пределах, не разлучаясь с любимым отечеством и русскими собратиями?

Проживание здесь таковых немощных, кроме собственной их пользы, имело бы еще пользы патриотические: 1) что деньги, проживаемые ими обыкновенно в чужих краях, оставались бы внутри государства в пользу внутренней промышленности, содействуя притом к скорейшему процветанию сего от природы щедро одаренного прекрасного края; и 2) что занимаясь здесь для собственного удовольствия, сопряженного с нарочитою выгодою, сельским, или лучше сказать садоводных хозяйством, особы сии, как по сей части, так и в общежитии, послужили бы полезным примером многим из здешних старожилов, так, что наконец и в Крыму можно будет обрести Россию. Таким образом почтенные особы, проводившие с пользою лучшие лета свои в службе государственной, и лишившиеся в оной своего здоровья, приносили бы отечеству еще немаловажную пользу, отдыхая, так сказать, на лаврах своих.

Здесь кстати скажу еще, что кроме выгод, доставляемых здесь климатом людям расстроенного здоровья, они могут пользоваться еще морским купаньем, и минеральным ключем, найденным в самом Судаке, в дачах г. адмирала Мордвинова. А. Б.