Архів старих газет; Архив старых газет

12 января.

Новая история.

Начало города Николаева.

Николаев, местопребывание главного командира Черноморского флота, и место строения кораблей сего последнего, есть один из тех городов обширной России, которые, возникнув посреди безлюдной за-Днепровской степи, менее нежели в полустолетие достигли столь цветущего состояния, что могут стать наряду с самыми благоустроенными, самыми красивыми городами Российской Империи.

За 43 года пред сим еще не было Николаева. Обширное пространство земли, называемое ныне Херсонскою губерниею, было голо, почти необитаемо. Близость турецкой границы, которую составлял тогда правый берег Буга, было причиною, что левая сторона сей реки, у низовья оной, оставалась незаселенною. Очаков, подобно могучему исполину, угрожал подавить всякого, кто бы дерзнул поселиться вблизи его. - Вторая турецкая война при императрице Екатерине ІІ, трудная для России своею продолжительностью, но доставившая ее армиям новые победоносные лавры, война, создавшая российский Черноморский флот, и упрочившая его блистательное существование, была благодетельна для Новороссийского края. Она распространила его пределы, и вместе с удалением театра войны от прежних полуденных губерний России, доставила сему государству новые города, важные или своими удобствами в военном отношении, или цветущею торговлею. К числу первых принадлежит Николаев.

Одно из блистательнейших событий в российской военной истории есть покорение Очакова, составлявшего в течение многих лет оплот и надежду турок. Некогда важная сия крепость, видевшая русских вне и внутри своих стен, в последний раз уступила их мужеству 6 декабря 1788 года. Честь сего подвига принадлежит Потемкину. Желая почтить оный достойным и прочным образом, и вместе с тем воздать долг благодарности покровителю русского оружия, св. чудотворцу Николаю, в день коего совершено столь блистательное дело, набожный князь Тавриды, в избытке признательных чувств к угоднику, в избытке радости, что счастливая рука его раздвинула еще более пределы России, предложил основать город в память падения Очакова и в честь святого.

Осматривая в начале 1789 года Очаковскую степь, князь Потемкин обратил особенное внимание на удобство места, где река Ингул впадает в Буг. Уверенность, что с заключением мира Россия еще более отдалит от себя границу Турции, и преимущество помянутого места пред Херсоном, на счет судостроения, побудили Потемкина, не отлагая времени, приступить к заложению при оном корабельной верфи. Исполнение сего было им возложено на статского советника Фалеева, чиновника деятельного, неутомимого, усердного. По повелению князя, Фалеев заложил при устье Ингула два элинга для строения кораблей, и 27 августа того же 1789 года место сие названо Николаевым (*).

Первые работники, употребленные при строении Николаевской верфи, были тогдашние союзники турок - пленные шведы. В сентябре присланы туда для работ Тульский пехотный полк и 700 рекрут, а в октябре переведены из Черниговской эпархии церковнослужителей с семействами, которые и были первыми обитателями города. Военное строение в Николаеве было поручено инженер-майору Деволанту, а гражданское - архитектору Старову. Так происходило основание Николаева.

Признательный к покрову св. Николая, Потемкин не ограничился тем, что почтил его именем новооснованный им город, и в ноябре 1789 года приказал заложить на верфи 46 п. корабль, или, справедливее, фрегат, назвав оный "Св. Николаем". Князь, главнокомандовавший Черноморский флотом, назначал сие судно своим форзейлем, и поручил командование им генерал-адъютанту своего штаба, капитану князю Львову.

Построение города и корабля беспрестанно занимали Потемкина. Почти в каждом письме или предписании к Фалееву подтверждалось о поспешении работами, которые в самом деле шли столь скоро, что в августе 1790 года корабль был спущен на воду, и Николаев мог уже назваться городом.

Князь Потемкин особенно любил сие место, которое называл своим творением. В последнюю болезнь свою он желал умереть в Николаеве, спешил туда, но судьба определила ему кончину посреди пустынной степи, где не было ни жилищ, ни людей, но где все напоминало о заслугах его пред лицом России.

Лучшим доказательством внимания Потемкина к Николаеву, и нетерпения, с каким он ожидал построения первозаложенного там корабля, могут служить следующие отрывки из собственноручных его писем к статскому советнику Фалееву.

26 декабря 1789 г. Из Ясс. "Закладывай, призвав бога, корабль; призови Николая Чудотворца и мысленно отдай ему на руки. Продолжайте работу с поспешением и тем окажи услугу, которой тем больше заметится, что место строения так ново, что едва о нем слышат. - Употребите все внимание на больных."

4 августа 1790 г. Из Бендер. "Я чрез несколько дней буду к вам; батюшка Михайло Леонтьевич, поворачивайся Николаем."

16 августа 1790 г. Оттуда же. "Поспешайте спуском и вооружением Николая. Подайте мне случай похвалиться трудами вашими небесплодными пред монархинею."

18 августа 1790 г. Оттуда же. "Коли Бог даст, спустится корабль "Св. Николай", то устремите все силы к скорейшему вооружению его, чтобы все нужные вещи были на место доставлены. Прикажите работать день и ночь с переменою. Корабль неописанно нужен."

24 августа 1790 г. Оттуда же. "Пожалуй (**), ради Бога, поспешай вооружением "Св. Николая": ты не можешь представить, сколь он нужен. В сем, кроме того, зависит честь моя и Николаевской верфи, а для вас повод к получению одобрения."

(*) Сего числа Потемкин писал к Фалееву: "Фаберову дачу именовать Спасское, а Витовку - Богоявленское, новозаводимую верфь на Ингуле - город Николаев". Фаберова дача и Витовка были два небольшие, единственные селения близ места, где заложен Николаев.

(**) Предместнику генерала Бетанкура в управлении водяными коммуникациями в России.

8 марта.

История.

Украинские казаки XVII столетия.

Отрывок из сочинения французского инженера Боплана, - изданного в 1650 году под заглавием "Описание Украины, или областей Королевства Польского, лежащих между пределами Московии и Трансильвании, с присовокуплением известий о нравах, обычаях и военном искусстве украинцев". Книга сия, ныне весьма редкая, вполне переведена на русский язык, и на сих днях будет издана в свет.

... Казаки выбирают своего предводителя таким образом: старые полковники и поседелые воины, пользующиеся общим доверием, составляют круг, и общим большинством голосов назначают в предводители способнейшего, по их мнению, казака. Если избранный неохотно принимает место, ему предлагаемое, отговариваясь неспособностью, неопытностью или дряхлостью, - ему отвечают, что он действительно недостоин чести быть казацким предводителем, и без околичностей убивают его, как изменника, хотя, умертвив невинного, казаки сами делаются предателями. Здесь кстати припомнить сказанное нами, при описании нравов, о коварстве сего народа. Если же избранный принимает гетманство, то благодарит собрание за сделанную ему честь, называет себя недостойным оной, клянется заслужить ее трудами, попечениями обо всех и каждом, готовностью во всякое время жертвовать жизнью за своих братий (так казаки называют друг друга). Слова сии заглушаются криком одобрения: ура! ура! Потом все казаки, один за другим, подходят к новому вождю и кланяются ему; он же дает им руку, в знак обыкновенного казацкого приветствия. Таким-то образом выбирается вождь казаков, нередко в степи необитаемой! Казаки слепо повинуются ему, и называют его гетманом. Власть гетмана неограниченна: он имеет право наказывать преступников смертью, или сажать на кол. Гетманы вообще весьма строги, но без согласия рады, или военного совета, ничего не предпринимают. Предводительствуя войском, они должны помнить, что в опасности должны отличаться умом, хитростью, храбростью, и сверх того остерегаться неудачи: ибо казаки робкого вождя умерщвляют как изменника, и на место его ставят нового. - Нет тягостнее и несчастнее должности гетмана: в семнадцатилетнюю службу мою в Украине, ни один из них не кончил жизни своей естественной смертью.

Задумав погулять на море, казаки испрашивают дозволения не у короля, а у гетмана; потом составляют раду, т. е. военный совет, и выбирают походного атамана, так точно, как и главного вождя. Впрочем атаман походный ставится на время. После сего они отправляются в войсковую скарбницу - сборное свое место; строят там челны, длиною в 60, шириною от 10 до 12, а глубиною в 12 футов; оно обшивается с боков на 12 футов в вышину досками, которые имеют в длину от 10 до 12, а в ширину 1 фут, и приколачиваются одна к другой так точно, как при постройке речных судов, до тех пор, пока челн не будет иметь в вышину 12, а в длину 60 футов. Длина его постепенно увеличивается к верху: это яснее видно из приложенного рисунка. На оном можно заметить толстые канаты из камыша, которые обвиты лыками или боярышником и, как связанные боченки, обхватывают челн от кормы до носа. Казаки отделывают все части своих лодок таким же образом, как и наши плотники. Потом осмаливают их и приделывают к каждой по два руля, чтобы не терять напрасно времени при повороте своих длинных судов, когда нужда заставит отступить. Челны казацкие, имея с каждой стороны по 10 и 15 весел, плывут на гребле скорее турецких галер. Ставится также и мачта, к которой привязывают в хорошую погоду довольно плохой парус, но при сильном ветре казаки охотнее плывут на веслах. Челны не имеют палубы; если же их зальет волнами, то камышевые канаты предохраняют от потопления. Сухари складывают в бочки, длиною в 10, а в поперечнике около 4 футов; достают их чрез втулку. Сверх того каждый казак запасается горшком вареного проса и горшком вареного теста, распущенного в воде, которое они едят, смешав с просом. Тесто сие, вкусом кисловатое, служит казакам для пищи и для питья: называют его саламатою, т. е. лакомым кушаньем, хотя я не находил в нем большой приятности, и употреблял оное в путешествиях только при недостатке лучшей пищи. Казаки во время похода всегда трезвы, и если замешается пьяница, атаман тотчас приказывает выбросить его за борт; им не позволено также брать с собою водки: ибо трезвость считают необходимою при исполнении своих предприятий.

Для отмщения татарам за разорение Украины, казаки выбирают осеннее время; заранее отправляют в Запорожье снаряды и запасы, необходимые для похода и для постройки челнов. В Запорожье сбирается от 5 до 6 000 добрых, хорошо вооруженных казаков, которые немедленно принимаются за постройку лодок. Не менее 60 человек, искусных, как мы уже сказали во всех ремеслах, трудятся около одного челна, и отделывают оный чрез 15 дней, так, что в две или три недели изготовляют около 80 или 100 лодок, с 4 или 6 фалконетами на каждой. На челн садится от 50 до 70 казаков, из коих всякий имеет саблю, две пищали, 6 фунтов пороха, достаточное количество пуль и квадрант; туда же кладут ядра для фалконетов и необходимые жизненные припасы. Походная одежда состоит из рубахи, двух шаровар (одни для перемены), кафтана из толстого сукна и шапки. - Вот какие витязи садятся на летучий флот, приводящий в трепет многолюдные города Натолии!

9 марта.

Челны казацкие спускаются по Днепру и плывут так тесно, что едва не задевают друг друга веслами. Атаманский флаг развевается впереди. Турки обыкновенно заранее проведывают о намерении казаков, и чтобы удержать их, расставляют галеры свои на устье Днепровском; но хитрые казаки для выхода в море избирают ночь самую темную, пред новолунием, а до того времени скрываются в 3 или 4 милях от устья, в камышах, куда галеры турецкие, помня прежнюю неудачу, не смею показаться: они стерегут казаков только на устье, и всегда без успеха. Впрочем проезд казаков через лиман не может совершенно укрыться от стражи; весть о выходе их в море быстро распространяется по морскому берегу до самого Константинополя. Султан рассылает гонцов по берегам Натолии, Булгарии и Румелии для предостережения жителей. Но все это ни к чему не служит. Казаки, пользуясь и временем и обстоятельствами, через 36 или 40 часов по выходе из Днепра, причаливают к берегам Натолии, и оставив для караула на каждой лодке по два товарища и по два мальчика, вооруженные пищалями, делают высадку, нападают врасплох, приступом берут города, грабят, жгут, опустошают Натолию, нередко на целую милю от морского берега, потом немедленно возвращаются к судам, нагружают их добычею и плывут далее - на новые поиски. Есть надежда на успех, - вновь делают высадку; если нет - возвращаются с добычею на родину; встретятся ли им на море турецкие галеры или купеческие корабли, они бросаются на них в абордаж. Открывают же неприятельский корабль или галеру прежде, нежели турки заметят их челны, возвышающиеся над морскою поверхностью не более 2½ футов. Увидев вдали корабль, казаки немедленно складывают мачты, замечают направление ветра, и становятся таким образом, чтобы к вечеру солнце было у них за спиною. За час до захождения оного на всех веслах плывут к кораблю, и останавливаются на милю от него, чтобы не упустить неприятеля из виду. Наконец в полнось, по данному знаку, устремляются на врага: половина удальцов, готовых к бою, с нетерпением ждет абордажа, и, сцепившись с турецким судном, в одно мгновение всходит на оное. Турки, изумленные нападением 80 или 100 лодок и множеством врагов, уступают; а казаки, забрав деньги, негромоздкие товары, которым не вредит подмочка, пушки и все то, что может быть для них полезно, пускают корабль на дно, со всем его экипажем. Если бы они умели править морскими судами, то уводили бы с собою и взятые корабли; но они еще не дошли до сего искусства. - Наконец настает время к возвращению на родину. Турки между тем усиливают стражу на устье Днепровском, но казаки смеются над этим, даже и тогда, когда битвы с неприятелями уменьшили число их, или волны поглотили некоторые из утлых челнов: они причаливают в заливе, в 3 или 4 милях на восток от Очакова. От сего залива к Днепру идет низкая лощина, длиною около 3 миль, которую море заливает иногда на ¼ мили, покрывая ее водою не более, как на полфута. Через сию лощину, постепенно возвышающуюся к Днепру, казаки перетаскивают свои суда: над каждым челном трудится 200 или 300 человек, и через два или три дни весь флот, обремененный добычею, является на Днепре. Таким образом казаки избегают сражения с турецкими галерами, стоящими на устье Днепровском, близ Очакова, возвращаются в войсковую скарбницу, и делят там добычу...

Впрочем и казаки в свою очередь попадаются в западню: если встретятся с турецкими галерами среди белого дня - на открытом море; тогда от пушечных выстрелов челны их рассыпаются, как стая скворцов, и многие гибнут в морской пучине; удальцы теряют все свое мужество, и в быстром бегстве ищут спасения. Но когда решаются на битву, привязывают весла по местам и вступают в бой: одни, не трогаясь с лавок, палят беспрестанно из пищалей; другие заряжают их и подают товарищам; меткие выстрелы их не допускают турок до ручной схватки. При всем том пушки наносят казакам вред ужасный: они обыкновенно теряют в сражениях с галерами около двух третей своих сподвижников; редко возвращается их на родину более половины; зато привозят богатую добычу: испанские реалы, арабские цехины, ковры, парчу, бумажные и шелковые ткани и иные драгоценные товары. Вот главный их промысел: они живут одною добычею; ибо возвратясь на родину, ничем не занимаются, а умеют только пить и бражничать с друзьями.

12 марта.

Саранча.

(Из Бопланова Описания Украины.)

... От мошек перейдем к саранче. Бесчисленное множество оной в Украине припоминает мне наказание, ниспосланное Всевышним на Египет, при фараоне. Я видел, как бич сей терзал Украину в продолжение нескольких лет сряду, особенно в 1645 и 1646 годах. Саранча летит не тысячами, не миллионами, но тучами, занимая пространство на пять или на шесть миль в длину, и на две или на три мили в ширину. Приносимая в Украину почти ежегодно из Татарии, Черкесии, Бассы и Мингрелии, восточным или юго-восточным ветром, она пожирает хлеб еще на корне и траву на лугах: где только тучи ее пронесутся или остановятся для отдохновения, - там через два часа не остается ни былинки, и дороговизна на съестные припасы бывает ужасная. Бедствия увеличиваются в триста раз более, когда саранча не пропадет до наступления осени: ибо в октябре месяце она умирает, но прежде смерти каждое насекомое кладет в землю до 300 яиц, из коих в следующую сухую весну выводится бездна саранчи. Если во время ее вывода случаются дожди, - она погибает, и Украина избавляется от опустошения на целый год, разве только ветер принесет новые тучи ее из Татарии. Нет слов для выражения количества саранчи: она совершенно наполняет воздух и помрачает свет дневной. Полет ее лучше всего можно сравнить со снежными хлопьями, рассыпаемыми вьюгою во все стороны. Когда она сядет, - все поле покрывается ею, и раздается только шум, который она производит, пожирая растения; оголив поле в час или два, туча поднимается и летит далее по ветру. В это время исчезает свет солнца, и небо покрывается как будто мрачными облаками. В июне месяце 1646 года я должен был остановиться на две недели в недавно построенном Новегороде, где заложена была мною крепость: увидев там бесчисленное множество саранчи, я не опомнился от удивления. Гадина вывелась в окрестностях Новагорода весною, и не могла еще хорошо летать; но покрывала землю и наполняла воздух, так, что я не мог без свечей обедать в своей комнате. Домы, конюшни, даже хлева и погреба были набиты ею. Чтобы выжить сию незваную гостью из комнаты, я жег порох, курил серою, - но все без пользы: как скоро отворяли дверь, бесчисленное множество вылетало и прилетало в одно время. На улице они кидались мне на лицо, садились на нос, щеки, брови, даже падали в рот, если кто хотел вымолвить слово. Это неудобство еще незначительно в сравнении с беспокойством во время обеда: разрезывая мясо на тарелке, вы поневоле давите саранчу, и едва раскроете рот, чтобы проглотить кусок, в ту же минуту должны выплевывать влетевшую гадину. Люди самые опытные приведены были отчаяние неописанным множеством саранчи: надобно быть самому очевидцем, чтобы судить об этом наказании. - Опустошив в две недели окрестности Новагорода, и получив силу летать, саранча отправилась по ветру в другие области. Я видел ночлег ее: кучи насекомых покрывали дорогу слоем на четыре дюйма в толщину, - так, что лошади наши остановились и только под сильными ударами плети передвигали ноги: подняв уши и фыркая, они переступали с большим страхом. Гадина, давимая колесами повозок и лошадиными копытами, испускала смрад неистерпимый, для головы весьма вредный; я принужден был беспрестанно держать у носа платок, намоченный уксусом. Свиньи с жадностью пожираю саранчу и отъедаются весьма скоро; но никто не употребляет их в пищу, единственно по отвращению к гадине, которая наносит столь большой вред. - Саранча живет не более 6½ месяцев, но распложается и на следующий год. Октябрь месяц останавливает полет ее; тогда каждое насекомое выкапывает хвостом яму, и, положив в оную до 300 яиц, зарывает их ногами, после сего умирает. Ни дождь во время несения яиц, ни сильный зимний холод, не истребляют зародышей; весною же, в половине апреля, когда солнечные тучи нагреют землю, саранча вылупляется из яиц и расползается, но не прежде шести недель получает способность летать; до того же времени отходит недалеко от места своего рождения. Укрепляясь в силах, она направляет полет свой по ветру: постоянный ветер северо-западный вгоняет ее в Черное море, а ветры других стран разносят бич сей по Украине. Если весною, при возрождении саранчи, в продолжение 8 или 10 дней случится погода дождливая, то все зародыши погибают. Равным образом и летом восьми или десятидневный беспрерывный дождь, останавливая полет саранчи, истребляет ее и избавляет Украину от опустошений. Впрочем лето в Украине обыкновенно сухое, и жители страдают от саранчи до октября месяца. Вот что замечено мною в долговременное пребывание в Украине о сем насекомом! Оно бывает толщиною в палец, а в длину имеет от 3 до 4 дюймов. Люди, сведущие в языке халдейском, рассказывали мне, что на крыльях саранчи халдейскими буквами начертана надпись: Гнев божий. Предоставляют судить о справедливости сего знатокам языка халдейского.

1 июня.

Обряды при свадьбах у малороссиян.

Может быть, ни один народ не имеет в таком множестве поверий, преданий, обрядов, как малороссияне. Каждое происшествие, по-видимому, самое маловажное, сопровождается у них бесчисленными обрядами, часто странными и оригинальными, принадлежащими собственно одним только им. Причина этому ясно открывается в истории их. Имев политическую самобытность и не пользуясь ею, находясь поминутно во вражде с неприязненными соседами своими, жертва вечных страхов и суеверий, они не достигали и не могли достигнуть образованной гражданственности. Не надеясь на человеческую силу, могущую противустать несчастиям, они прибегали ко всем средствам, от которых мнили получать какую-нибудь помощь. Колдовство, заклинания, влияния духов - обыкновенные предположения младенчествующего народа - сильно властвовали над суеверным умом их, и породили невероятное множество обрядов, доныне невышедших из повсеместного употребления.

Из числа таковых обрядов наиболее привлекают внимание употребляющиеся у них при свадьбах, как по своей разнообразности, так по постоянному и точному соблюдению их. - Зная, как мало у нас еще до сих пор находится известий про домашний быт малороссиян, я надеюсь услужить моим соотечественникам, представив им точное описание свадебных обрядов.

Сговор состоит в том, что жених посылает от себя двух или трех уполномоченных сватов, людей пожилых лет, пользующихся уже некоторым уважением к родителям невесты. - Сваты приходят в хату, здороваются, усаживаются и заводят речь о посторонних предметах, об урожае, о прошедшей ярмарке, - стараясь всячески не давать знать настоящей причины своего прихода. Но смышленые родители догадываются, о чем идет дело, молчат и ожидают, пока сваты аллегорически не изъяснят истинной цели своего посольства. Во все это время робкая невеста, в неизвестности и тоске, ожидает решения своей участи, в сенях перед дверьми хаты. Если предложение сватов не по сердцу, и жених не нравится, то, вместо всякого ответа, дают им в руки тыкву, и сваты, видя, что им нечего больше делать, убираются тот же час из хаты. Отчего получить гарбуз (1) - значит у малороссиян получить отказ, неудачу в сватовстве. Когда же родители согласны, то подносят сватам по чарке водки, призывают невесту и назначают день свадьбы, что обыкновенно бывает по окончании полевых работ, т. е. осенью.

Накануне свадьбы жених, который с сего дня получает название молодого, и невеста - молодая (2) отправляются, каждый порознь, по домам просить на хлеб, соль и на каравай т. е. на свадьбу. Девушки наряжаются в белые тонкие рубашки, узорно вышитые по всем швам рукава красными нитками или шелком, наверх которых надевают ярких цветов плахты, доходящие от пояса до самых ног. Парубки одеваются в свитки, серяки и юбки белые, черные и серые, подвязываются красными и разноцветными гарусными поясами. Наряд замужних и женатых несколько поскромнее. Когда все соберутся, то учредитель порядка, дружко (иногда избирается и поддружий, но до этого редко доходит дело) просит у сидящих на почетном месте старост благословения делать каравай. Каравай этот есть не что иное, как довольно огромный хлеб, выкрашенный красною краскою и утыканный небольшими из теста слепленными голубками, которые иногда бывают ярко вызолочены. Делается он обыкновенно на крышке дижи; на дно его вмешивают несколько медных денег, которое при разрезывании вместе с деньгами достается музыкантам. Засветив вокруг него четыре восковые свечи, прилепленные к диже, садят его в печь, а дижу четыре мужчины и три женщины подымают вверх и бьют ею три раза в потолок (3). После сего молодая вместе с дружками (приближенными к ней молодыми девушками, составляющими ее свиту) отправляется к молодому, у которого вьют ильце, состоящее из отрубленной верхушки вишни, погруженной в целый ржаной хлеб. На каждую ветку оной навязывают пучками жито, ягоды калины и т. п., ветки облепливают тестом, обмалевывают красною и синею краскою и обвертывают фигурно вырезанною, цветною бумагою; а у богатых, или тех, которые позажиточнее других, вешают вызолоченные грецкие орехи. Оконча сие ильце, идут в дом к молодой, и у нее свивают такое же. После чего дружко, ставши в сенях перед дверью хаты, и размахивая крестообразно в дверях хусткою (4), просит благословения у старост вести молодую за стол. - Получив его, молодая идет, держась за конец хустки, к столу, за который усаживают ее дружки, а сами помещаются около нее и поют во все продолжение вечера песни, коих утомительные звуки то выражают быстро преходящую радость, то навевают мгновенное уныние и ту невыразимую грусть, которою дышит почти вся малороссийская музыка, несмотря на то, что предмет, ею выражаемый, не всегда бывает печальный. У молодого в доме таким же порядком усаживают его бояре, и день сей оканчивается богатым ужином.

На другой день, т. е. в воскресенье (малороссияне именно этот день выбирают для свадебного торжества), молодые венчаются в церкви, и расходятся по домам, угощая у себя гостей каждый особенно. Но пиршество у молодого, кажется, бывает несравненно веселее: целый день играет музыка, обыкновенно состоящая из двух, трех и даже из одного музыканта; зато уже в водке никогда не бывает недостатка, которою учредители порядка со всем усердием угощают собравшийся народ. - К увеличению всеобщей веселости, после обеда присоединяется молодая с дружками; тогда начинаются танцы, продолжающиеся до трех часов, в которых наперерыв каждый перед другим старается долее плясать, мало беспокоясь о том, хорошо ли или худо. Возвращаясь домой, молодая находит отца и мать, сидящих вместе; перед ними лежит тулуп, обращенный вверх шерстью; она должна поклониться им три раза; после чего с благословения старост усаживается за стол. - Сожалею, что не могу теперь привести некоторых суеверных обыкновений, которые, хотя и не употребляются ныне, но во время гетманщины были почти повсеместны; упомяну только, что еще дружко должен весть молодого в церковь скоро, не оглядываясь ни в которую сторону. Молодой, поцеловавши замок дверей церковных, должен бежать таким же образом домой, откуда мать отправляет его к молодой в сопровождении свитилки, которой обязанность освещать путь. В сие звание выбирается обыкновенно девушка, родственница молодого. В руках держит она саблю, вокруг которой располагаются васильки, калина и еще какая-нибудь душистая трава; к сабле прилепляются две тоненькие зажженные восковые свечки, длиною сделанные в рост молодых, и переплетенные вместе. С ним отправляются бояре и свашка (женщина из его же родных), обязанность которой нести за молодым в полотняном мешке подарки. Думаю, читателям любопытно покажется распределение их: отцу молодой всегда почти назначается шапка, матери - сапоги, сестре - башмаки (черевики) и два аршина красной ленты, дядям - пояса, прочим же родственникам по одному аршину ленты, присовокупив к тому пряник или шишку. Бояре и все, составляющие поезд молодого, останавливаются у ворот молодой и высылают дружка, который, неся в руке кувшин, наполненный брагою и овсом, и покрытый шишкою, отдает поклон от родителей молодого родителям невесты; но старики церемонятся и не принимают кувшина, а дружко возвращается назад. Это он должен повторить два раза, и уже за третьим только разом, когда присоединяется к нему еще один дружко и поддружий, берут у них кувшин, дают им вымыть руки и вытереть ручниками, которые они тот же час перевязывают друг другу через плечо. Вступивши во двор, поезд останавливается снова уже перед сенями; к ним выходит сестра молодой и раздает каждому из бояр по хустке, хотя бы их числом было более пятидесяти, только не рукою, а на палке.

(1) Гарбузом называют они тыкву.

(2) Один раз случилось мне слышать, что называли жениха молодым князем, а невесту - молодою княгинею. Но это остаток древнейшего обыкновения. И доныне еще приближенных к жениху величают боярами. Но и его и невесту называют просто молодыми.

(3) Все это сопровождается пением следующего:

Ой пичь стоить на сохах,

А дижу носять на руках,

Пече ж наша, пече!

Спечимо коровай грече!

(4) Хусткою называют вообще носовой платок, но свадебная хустка состоит из тонкого куска полотна, на котором вышиты узоры красным шелком или нитками.

2 июня.

Здесь весьма странным, и вместе забавным образом, мать невесты пугает молодого. Она выезжает из дверей хаты верхом на кочерге, закутавшись в вывороченный на верх шерстью тулуп, и нахлобуча на все лицо меховую шапку; в руках держит она решето, наполненное овсом и орехами, которыми, разбежавшись со всех ног, обсыпает молодого; после чего дает ему кувшин, принесенный дружком; он передает его боярину; а тот, нимало не медля, должен перебросить его через избу, и если кувшин разобьется, то это хороший знак; если же нет, то, в отвращение могущего случиться несчастия, он, отошедши в сторону, тихонько просверливает на дне его дырочку, и дает из него пить дружкам. Натурально, что они, взяв его в свои руки, тотчас и обольются, и простодушное общество изо всех сил смеется над обманутыми. - Вошедши в хату, молодой старается занять свое место за столом, в углу, под образами, возле молодой, обыкновенно называемое у малороссиян покутом. Маленький брат, сидящий возле нее, не допускает его к тому. - Не должно однако же думать, чтобы для этого именно требовалось родного брата ее. Напротив, если она не имеет его, то для этого избирается часто даже вовсе посторонний, имеющий от роду от 5 до 6 лет; мальчик этот, вооруженный дубиною, колотит ею изо всей мочи в потолок, и не соглашается на условия, предлагаемые молодым, который постепенно прибавляя по медной монете и поставив перед ним чарку водки, шишку или пряник, наконец успевает в своем намерении и садится на свое место (1).

В это время мать молодой подчивает дочь свою водкою, положа в рюмку две монеты, и держа ее рукою, обвернутою платком; молодая водку выливает, а деньги припрятывает. После сего выводят их на двор, где все время до самого вечера они проводят в танцах. Потом снова усаживают их за стол, и начинают делить коровай: дружко разрезывает, а поддружий разносит всем. Все это сопровождается пением множества различных песен (2). После ужина дружки оставляют молодую, изъявляя в заунывных песнях свое сожаление; место же их занимают женщины, которые с пеньем расплетают ей косу, и подают очипок (3). Два раза бросает она его на землю, наконец за третьим разом насильно надевают ей на голову, и выпровождают к молодому. Одним только плачем и слезами выговаривает она прощание свое с беззаботностью и резвою веселостью девичьей жизни.

Старожилы помнят еще одно старинное обыкновение, незадолго почти совершенно исчезнувшее, так, что ныне врядли где можно его встретить: когда молодая отправлялась навсегда уже в жилище своего супруга и становилась на возу с образами, которыми ее благословили отец и мать, то молодой объезжал несколько раз вокруг воза на лошади. Во все это время она должна была ему раскланиваться на все стороны, покамест он, ударив ее раз плетью (батогом), не ускачет; в продолжение пути он однако же ее настигает и садится уже вместе с нею на воз. - Ныне же существует обыкновение, на дворе у молодого раскладывать огонь, через который перевозят молодых.

Приехавши к молодому, они ужинают одни. Сватка раздевает молодую, дружко - молодого; через несколько времени они возвращаются в хату к родителям молодого (4); тогда женщины с шумом, визгом и пением выбегают на улицу, и в продолжение всей ночи бывают слышны вакхические их напевы.

Поутру идет молодая в церковь, где служитель алтаря, по прочтении молитв, покрывает ее намиткою (5), которую она обязана не снимать в продолжение всего дня. Всех бывших на свадьбе молодая подчивает в этот день водкою; за что они отдаривают ее деньгами, холстом, курами, гусями, овцами, рогатым скотом, каждый по своему состоянию. При всяком таковом подарке дружко должен прокричать голосом того животного, как например: если дают барана, то дружка горланит бе-е-е! если ягненка - ме-е-е! и т. п. В этот день уже разрушается всякий порядок. Веселость, усиленная порядочными приемами водки, одна только царствует, и малороссиянин в разгульном веселье позабывает на мгновение все, его окружающее.

(1) Когда молодой просит малолетного брата уступить ему сестру, тогда дружки поют:

Братику! Не лякайся!

Братику! Постарайся!

Не продай сестры за рубль, за четыре,

За два золотыи.

Братови - гроши - слипа,

Братови - сестра мила.

Когда ж брат уступит сестру, тогда поют следующее:

Татарин братик, татарин,

Продав сестру за таляр,

И калинову стрилочку

И еи русу кисочку.

(2) При разрезывании коровая поют:

Свитыть мисяць у раю

Нашему короваю,

Щоб было видненько

По краям его дрибненько.

(3) Шапочка, носимая женщинами в Малороссии, наподобие чепца.

(4) Молодая, в доказательство своей непорочности, должна пропеть перед свекровью:

Не бийся, матинко, не бийся!

В червони чоботки обуйся!

Топчи вороги

Пид ноги,

Щоб твои пидкивки брязчали,

Щоб твои вороги мовчали.

(5) Намитка, которую носят замужние женщины в Малороссии, состоит из тонкого, жидкого, наподобие кисеи выделанного полотна; ею покрывают голову, опуская длинные концы на спину.

7 июля.

Народные поверья.

Русалки.

Русалки у малороссиян то же самое, что дрияды и наяды у древних греков, хотя свойства, им приписываемые, различные.

У греков были они охранительницами рек и лесов, и часто благодетельницами людей. В Малороссии же напротив, хотя и думают, что они оказывают некоторое покровительство скоту, хотя и доныне девушки и женщины на зеленой неделе в четверток (*), как в великий русальный день, не работают; но все это делается единственно для предотвращения могущего случиться от них несчастья; и потому их справедливее можно почитать гениями злыми, мстительными.

Олицетворяются они различно: в некоторых местах Малороссии называют их умершими, неполучившими крещения детьми; в других - утопленниками или удавленниками, и представляют их или в малолетнем возрасте или совершеннолетними девицами, одетыми в белые рубашки, иногда даже нагими, с распущенными зелеными и черными волосами, с венками на голове или без венков. В некоторых местах Полтавской губернии почитают их грудными младенцами, еще неумеющими ходить, которые, свернувшись в клуб, катятся под ноги устрашенному путнику, и потому весьма опасно ходить по густоразросшемуся бурьяну.

Около Троицына дня оставляют они свое постоянное жилище - русло вод, и рассыпаются по лесам. Тогда-то путники видят, как они качаются на ветвях дерев, играют и рассучивают мотки ниток, украденные у поселян, манят и завлекают людей, которых они по общему мнению щекотят до смерти. И потому то в клечальную (**) субботу вы никогда не увидите, чтобы девушка отставала от своих подруг, или находилась одна среди леса. В продолжение всей недели никто не смеет купаться в реке; опасно также откликиваться на аукание, слышимое в лесу. Какое-то страшное смятение царствует в играх и занятиях поселян: без зелья в руках никто не смеет никуда выйти; даже в церкви не покидают его. Это зелье - чеснок и полынь, которых русалки терпеть не могут, и тогда только человек может быть твердо уверен в своей безопасности, когда запасся порядочным количеством чесноку и полыни; но Боже сохрани взять кому-нибудь в руки петрушку - растение, более всего любимое русалками: тогда они защекотят до смерти. Для примера приведу слышанный мною от поселян-старожилов разговор, какой должно иметь, встретившись с русалкою.

Русалка: за чем идешь?

Путник: за полынем.

Русалка: мене маты родыла, некрещену положила. Часнок то, полынь то, погане зилье, а петрушка тож моя душка. Полынь на той год прыкынь.

Видя же непреклонность его, она убегает. - Когда же разговор принимает другой вид, как например следующий:

Русалка: что у тебя?

Прохожий: петрушка.

Русалка: тут же и твоя душка.

И тогда погибель неосторожного неизбежна.

Русалки в Малороссии малоизвестны под сим именем, но называются мавками. Во многих хуторах Полтавской губернии они и не слывут иначе, как только под именем мавок.

(*) Считая от Духова дня.

(**) Клечальная суббота получила от того свое название, что в этот день водится обычай домы утыкивать срубленными зелеными ветками, называемыми клечаньем. Такое клечанье ставят также посреди церкви в Зеленую неделю.

25 ноября.

О виноделии в Крыму (*).

Недалеко то время, когда вина Южного Крыма будут играть важную роль на столах гастрономов Европы. Почему, как в сем отношении, так и по всеобщему стремлению к покупке в том краю земель, особенно для разведения винограда пригодных, и так сказать ежедневно более и более возделываемых и засаждаемых, для многих без сомнения любопытно будет иметь ближайшие о том сведения.

Кто хочет избежать ошибочных заключений и обманчивых выводов, тот должен знать, что в самом Крыму находятся три страны, в которых уже теперь виноделие составляет одно из важнейших занятий жителей, но которые, как по произведению, доброте и цене вин, так и по способу обхождения с виноградом, совершенно одна от другой отличны, хотя все три в равной степени имеют то весьма редкое и в особенности к виноделию весьма поощряющее свойство, что и старейшие из жителей не припомнят совершенного неурожая, и что количество добываемого вина год от году различествует так много, что какою-нибудь третьею частью - в каковом случае разность сия при меньшем произведении почти вознаграждается чрез высшие цены.

Первую из сих стран составляют северо-восточные долины Бабуан-Яйлы (Яйла значит хребет гор) по берегам Альмы и Каги. Они производят великое количество вина, которое однако ж имеет мало крепости и прочности, и может быть сравниваемо разве с тем, которое добывается в Молдавии и Бессарабии. Ему не дают отстаиваться, ибо производители не имеют погребов, ни даже бочек, а продают его оптом за две недели до собирания винограда. Вино в сусле, прямо из чанов, в которые было выдавлено, нагружается на возы, и отправляется во внутренность России до Харькова, Курска, Орла, Тулы, даже до Москвы. Смышленые купцы мешают его, приправляют медом или сахаром, приводят в брожение, и производят таким образом вина различного вкуса, которые продаются под различнейшими иностранными именами, большею частью за французские и шампанские. Барыши сих продавцов должны быть чрезвычайны, и потому требование на крымские вина беспрестанно увеличивается. За фабрикованные таким образом напитки получают они по рублю, по два и до трех рублей за бутылку, а сами платят хозяевам виноградников за ведро (содержащее 10 берлинских кварт или от 13 до 14 бутылок) не более 3 рублей (22 гроша 6 пф. прусской монеты). Несмотря на то, при необыкновенной производительности почвы, и доход производителя необыкновенен. Помедики Расс и Новиков получают тот и другой ежегодно до 45 000 руб., хотя каждый из них имеет токмо около 15 десятин виноградников (десятина равна 4½ магдебургских моргенов), ибо десятина круглым счетом дает в сих местах до 1000 ведер вина. - В одинаковом положении с сею страною находятся южные степи России, которые, по почве и по климату, столь же хорошо и столь же много могут производить вина. Опыты, предпринятые в обширных владениях герцога Ангальт-Котенского в Таврической губернии (*), очевидно сие доказали и подстрекнули к подражанию, так, что в непродолжительном времени огромные полосы земли будут покрыты виноградниками, и производимого вина вскоре будет достаточно для снабжения целой России, за что ныне до 10 миллионов рублей ежегодно высылается во Францию.

Вторая сторона есть юго-восточная часть Крымского берега от Алушты до Судака и Кооса, где в обширных долинах, образуемых Демерджи Яйлою и до самого моря, уже в древние времена производилось много вина греками, генуэзцами и татарами, но мало или лучше сказать вовсе никакого старания не обращалось на возделание виноградников. Теперь это иначе, и правительство учредило в Судаке школу для виноградарей, из которой выходят весьма образованные по сей части ученики. Добываемое здесь вино имеет уже совершенно южный характер: оно крепко; но в особенности Судак отличается произведением крепкого красного вина.

Но наилучшее вино, далеко превосходящее все предыдущие, растет в узких долинах юго-западного Крыма, составляемых Бабуан-Яйлою, которая часто утесистыми скалами вдается в самое море. Здесь, между Ласпи и Алуштою, у подошвы Чатыр-Дага, многие русские вельможи и сама казна имеют прелестнейшие виноградники и сады, к первым в свете принадлежащие. Это рай России, Русская Швейцария, как страну сию здесь называют по огромным скалам, живописно расположенным, хотя она, по представляющемуся отвсюду виду на море, и по роскошнейшей южной вегетации от всех садов и парков отличается, и с самою Швейцариею ни малейшего сходства не имеет.

Если бы я вздумал говорить здесь о великолепнейших садах в Ореанде, Никите, Алупке, Хореше, Симеше, Мисхоре, Мшатке, Кучук-Ламбате, Урзуфе, Ялте, и пр., то это было бы вне моей цели. Все владельцы сих садов: адмирал Мордвинов, граф Воронцов, Потемкин, Голицины, Нарышкины, Бороздин, Башмаков и многие другие имеют с тем вместе и значительные виноградники, в которых произрастают отборнейшие сорты винограда. Из всех их однако же заслуженный тамошний генерал-губернатор граф Воронцов, сделавший для Одессы и Крыма едва ли не более, чем сам знаменитый Ришелье, преимущественно и весьма много споспешествовал к облагорожению и рачительному насаждению разнообразнейших сортов винограда. В его обширных владениях: в Алупке, Массандре, Ай-Даниле и Урзуфе находится уже более 100 тыс. дающих плод кустов (также от 2 до 3 т. оливковых дерев), и между оными лозы, выписанные из знаменитейших виноградников света: с Рейна, из Бургундии, из Южной Франции (мускатель), из Испании, Кипра, с Мадеры и с Капа. Теперь весьма любопытно пить вино от этих лоз. До сих пор еще ясно отличаешь вкус первоначального происхождения, но более нежели вероятно, что - как все опыты сего рода подтверждают - сей первоначальный вкус, по истечении нескольких лет, может быть, уже в четвертом или пятом году, потеряется, ибо лоза мало-помалу акклиматизируется, а ее произведение зависит от почвы и климата. Уже теперь по чрезвычайной крепости вина, почти с достоверностью предсказать можно, что оно со временем будет наиболее подходить к Мадере. Кому это покажется невероятным, ибо Крым лежит далеко не в столь жаркой полосе, как Мадера, тот пусть рассудит, какое действие производит жар солнца в узких долинах, лежащих таким образом, как долины южного берега Крыма, окруженные почти отвесными стенами из скал, как жарко, почти неистерпимо лето в сих тесных ущельях; (впрочем для обитателей сельских домов в нижних долинах на берегу этот жаркий воздух весьма растворяется и освежается испарениями прелестных садов и лесов, и прохладным веянием с моря), и наконец, как много содействует к созреванию и спелости гроздий тамошняя почва земли, состоящая из извести и шифера. Впрочем из всех сортов винограда, Рейнский Рислинг дает, кажется, лучшее вино, но совершенно отличное от рейнвейна. Для покупки, хранения, улучшения и окончательного сбыта вина, составилась в Симферополе Компания на акциях, которой круг действия становится весьма значительным и беспрестанно расширяется. К сей-то Компании должен относиться тот, кто желает иметь эти превосходные вина, стоящие теперь еще от 8 до 15 рублей ведро. Цена удобных к насаждению винограда земель в том краю так возвысилась, что за 10 десятин хорошей, но не обработанной земли, нельзя заплатить дешевле 15 000 рублей. Другие 15 т. р. потребны на возделание и насаждение винограда, и еще 20 т. р. на возведение необходимейших зданий. И так виноградник пространством около 10 десятин может стоить до 50 т. р. В два года приготовление земли и насаждение могут быть приведены к концу, после чего через четыре года можно ожидать богатых процентов, а через десять лет почти наверное возвращения всего употребленного капитала; следовательно и до сих пор еще покупка земель в сих райских странах не только весьма привлекательна и доходна, но и принадлежит к самым вернейшим спекуляциям.

В заключение, для доказательства удивительной роскоши тамошней вегетации и удобства сбыта произведений, скажу, что одному владельцу сада, состоявшего из 3000 конечно огромной величины яблонь, давали за снятие плодов одного лета 70 000 руб., но он требовал 100 000, и при всех несообразных собственных распоряжениях и многих обманах, все-таки выручил 60 000, и что - смотри у Палласа - одно ореховое дерево принесло 100 т. больших орехов, и один дуб в полдень давал тень, покрывавшую землю на сто шагов в окружности. Что там растут рощи лавровых дерев, давно уже известно. А. Д. Ф. Бер.

(*) Статья очевидца, к сочинению коей подало повод помещенное в 220-м номере Берлинской Гауде и Спенеровой газеты известие одного путешественника о произрастающем в Крыму вине, именуемом кокур, которое он сравнивает с портвейном, и вообще о выгодах виноделия в том краю. Статья сия напечатана в №№ 229 и 231 той же газеты. Прим. пер.

(**) Сочинитель сей статьи есть поверенный герцога Ангальт-Котенского, предпринимавший путешествие в Россию для обозрения колоний его в Таврической губернии. Прим. пер.